— Зачем у тебя в шкафу лежит веревка? Ты что-то скрываешь от меня? — я вопросительно подняла бровь и скрестила руки на груди.
— Это та самая веревка, которую мы использовали, когда были детьми и играли в перетягивание каната. Она как трофей, ведь я всегда побеждал.
— Но ты же парень, — возразила я.
— Нам было по семь лет, Уиллоу.
Я удивилась, потому что он явно хранил ее не просто так.
— Дай-ка мне поразмыслить.
Спустя несколько секунд он поднялся с кровати и встал передо мной на одно колено. Я вздохнула, когда он посмотрел мне в глаза и взял меня за руки:
— Уиллоу Рене Монро, не окажете ли честь стать моим партнером в мой восемнадцатый день рождения и отпраздновать его, в чем мать родила?
Я прищурилась:
— А ты видишь тут кого-то еще?
Он подыграл:
— Ни с кем другим этот день не будет таким особенным.
Все это казалось странным, но я любила Кеннеди больше жизни. Я буду переживать из-за того, что кто-то увидит меня, бегущей голой по улицам с привязанным ко мне Кеннеди, но позже. В конце концов, это его день рождения.
— Тащи веревку, — пробормотала я, отталкивая его в сторону рукой. Я не могла поверить, что действительно собиралась сделать это, в то время как он, сияя от счастья, направился к шкафу, чтобы достать все, чтобы можно использовать для воплощения его замысла.
Хорошая ли это идея? Я мысленно убеждала себя жить настоящим, ради Кеннеди.
00:46
Я завязала Кеннеди глаза галстуком и обвязала веревку вокруг его обнаженной талии, чуть выше пояса штанов, затем отвернулась, чтобы он мог раздеться. Наши вещи лежали двумя кучками во дворе под его окном. Я подняла второй конец веревки, лежащий у моих ног, и обвязала вокруг своей талии.
— Мы будем бежать? — спросила я, затягивая узел.
— Да, трусцой, — ответил он заметно громче, чем я ожидала. Кажется, он не собирался прятаться.
— Почему ты разговариваешь так громко? — зашипела я на него.
Он усмехнулся:
— Может, из-за того, что я ничего не вижу, хоть это и звучит глупо.
На этот раз он говорил тише. Я подалась плечами вперед, огляделась и сделала глубокий вздох. Затем схватила веревку и сказала:
— Я потяну за веревку, если ты будешь бежать слишком близко, ладно?
— А как ты поймешь, что я слишком близко?
В глубине души я знала, что Кеннеди стеснялся предстать передо мной обнаженным. Но я не собиралась смотреть на него, во всяком случае, не специально.
— Если веревка коснется земли, это будет значить, что ты слишком близко, — ответила я в надежде, что нам удастся избежать любых случайностей, даже забавных.
