Я улыбнулась и посмотрела ему в глаза.
— Вот мы и здесь, — прошептала я в ответ.
Какое-то время Аннетт каталась на качелях. Она попробовала висеть на турнике, но не смогла на нем удержаться. Дочь сказала, что ее ладошки горели, на что я ответила ей, что такое бывает.
Уайатт улыбнулся мне и сказал Аннетт:
— В детстве у меня это неплохо получалось.
Аннет попросила Уайатта показать ей, но он оказался слишком высоким для детской лесенки.
Надув губки, Аннетт повернулась ко мне.
— Можешь показать мне, мамочка? — умоляла она, невинно улыбаясь.
Я попыталась, и передвигаясь от одной трубы к другой, объясняла дочке:
— Нужно двигаться как можно быстрее, чтобы ручки не болели.
Аннетт кивнула, и когда я дошла до конца турника, она попыталась снова.
Попыткам не было конца, и каждый раз у нее получалось все лучше, пока, наконец, она не дошла до самого конца турника.
Мы с Уайаттом похвалили ее.
Позже мы вернулись домой. Мне хотелось снова провести вечер с Уайаттом, и он признал, что тоже хотел провести вечер со мной. Я отправила Аннетт в ванную чистить зубки, затем спросила Кейтлин, не против ли она, если я не останусь сегодня ночевать дома.
— Конечно, – ответила подруга, протягивая мне почту. — Желаю вам обоим приятного вечера, — она натянуто улыбнулась нам, но эта улыбка не была настоящей. Я понимала, что Кейтлин не сможет по-прежнему улыбаться после расставания с Брайаном.
Мы уложили Аннетт спать и вышли. Дочка радовалась, что у меня был парень. Она видела, что с ним я счастлива. И это было мне напоминанием, что мы с ним реальны. Одобрение дочки – это все, что мне было нужно.
Мы сели в его джип. Уайатт повернулся ко мне и сказал:
— День еще не окончен.
Он смотрел на меня интригующе и хитро улыбался, от чего я закатила глаза, опрокидывая голову назад. Я не собиралась задавать ему вопросы. Мне хотелось, чтобы он удивил меня.
— Я так и думала, — блаженно вздохнула я, повернувшись к нему.
Мы читали любовь в глазах друг друга. Чего еще мы ждали?
В тот момент я не понимала, почему мы еще не сказал друг другу этих слов. Мы оба чувствовали любовь, она была в наших глазах. Было ощущение, будто одно это слово окружало нас и витало в воздухе в миллионном количестве, и мы чувствовали и слышали его.
На меня настоящие слова не производили особого впечатления, в отличие от поступков. Слова любви, которых мы ждали, было бы приятно услышать. Я знала, что когда мы оба скажем вслух «Я люблю тебя», это будет правдой.
