— Ну, поедание спагетти часто превращается в беспорядок, особенно на лице.
— На лице? — захихикала я.
— Ну да, — сказал он. — Если только ты не страдаешь от булимии.
— Или анорексии, — добавила я.
— Разница небольшая на самом деле, — пожал он плечами.
Я взяла со столика салфетку и вытерла уголки его губ.
— Как в старые времена, — поддразнил он.
— Не так уж давно это было, — парировала я.
— Это точно.
Бросив использованную салфетку на тарелку, я повернулась к нему лицом.
— У тебя хороший вкус в музыке, это редкость.
— О, тебе нравится? — улыбнулся он. — Да, я предпочитаю спокойную и выразительную музыку.
— В таком случае мы поладим.
— Вкус в музыке многое говорит о человеке, — заметил он.
— Если только ты не психопат-убийца, — добавила я невзначай.
Он замер.
— Не знаю, — его голос звучал сухо. — У моего отца был абсолютно незамысловатый вкус.
Я крепко зажмурилась.
— Я не имела в виду…
— Все в порядке, Уиллоу.
Я ляпнула что-то не то.
Мы молча отнесли посуду на кухню. Мы не обсуждали его прошлое с того дня в больнице, когда Уайатт все мне рассказал, и я чувствовала, что сегодня он не хотел обсуждать это снова.
Как только он положил последнюю тарелку на полку, я взяла его за плечо и повернула к себе.
— Я бываю слишком язвительной в разговорах с тобой, и выгляжу как полная сволочь, прости меня. Прости за мою невежественность и за то, что я еще могу ляпнуть.
Одной рукой он обнял меня за талию и притянул к себе, целуя меня в лоб.
— Я знаю, что ты не имела в виду кого-то конкретно. Ты не сделала ничего плохого, я не должен был так реагировать, — серьезно ответил он, пылко целуя меня. Я ответила на его поцелуй со всей страстью.
— Хорошо, — прошептала я.
Мы вернулись в гостиную, и он вел себя так, словно ничего и не было. Или, возможно, он смог легко отпустить ситуацию. Уайатт включил фильм, и мне удалось расслабиться. Затем он принес бутылку вина и два бокала. Мне нравилось чувствовать себя комфортно рядом с ним. Нам было очень хорошо, и мы вместе уснули на диване. Мы встретились случайно, но нам это нравилось. Его подбородок покоился на моей макушке, я обнимала его, закинув поверх него руку и ногу. Мы уснули, улыбаясь.
