Это был хорошо одетый и крепко сложенный африканец лет тридцати с небольшим. Его легко можно было бы принять за банковского клерка, и будь у меня силы размышлять, я решил бы, пожалуй, что передо мной — в высшей степени необычный знахарь. Но сил не было, и я не думал решительно ничего в тот момент, когда он налил из графина, стоявшего у моего изголовья, воды в стакан и начал пристально смотреть на него. Я безучастно наблюдал, как он бормочет какие-то заклинания над стаканом, а потом передает его мне. Я так же безучастно выпил, убеждая себя, что это — простая вода, которая, конечно, не принесет никакой пользы, но и вреда не причинит.
Знахарь и французы попрощались со мной, и я погрузился в глубокий сон.
Проснувшись, я ожидал приступа болезни, но был приятно удивлен, обнаружив, что мой живот ведет себя спокойно. Приступов не было весь день и на следующий день; они и не возобновились бы, знай я тогда то, что знаю теперь о влиянии диеты на болезнь. Как бы то ни было, благодаря шаману я получил на какое-то время облегчение. И при этом от меня не потребовалось ни собственных усилий, ни веры. Я усвоил этот урок.
За те несколько дней, что я лежал в этой квартире и выздоравливал, я прочел «Автобиографию йога»[1]. Благодаря этой книге стрелка моего «внутреннего компаса» повернулась и указала на Индию. Но первый мой шаг на этом новом пути привел меня в Кению, где я принял участие в этнографической экспедиции Национального музея Кении на территории племени покот. Мне предложили пройти ритуал принятия в племя, и я согласился. Став одним из покот, я познакомился и побеседовал с местными лекарями. Затем я показал записи бесед европейским докторам медицины, которые сопровождали нас в этой экспедиции, и они засвидетельствовали эффективность некоторых традиционных методов лечения, применявшихся в этом племени. Мне захотелось изучить местную медицину более тщательно, и я пообещал себе вернуться в Кению после поездки в Южную Азию.
Индию я возненавидел с первого взгляда и, не пожелав задержаться там, сразу направился в Непал. Именно в Непале я впервые услышал слово «аюрведа» — от одного врача из Миротворческого корпуса. В январе 1974 года я вернулся в Индию — правда, лишь для того, чтобы присутствовать в Бодх-Гая[2] на церемонии посвящения в тибетскую Калачакру, которую проводил сам Далай-Лама. Эта церемония продемонстрировала мне практическую пользу йоги и убедила меня в том, что, несмотря на все опасения, которые внушила мне Индия при первом знакомстве, я должен остаться в этой стране и изучить ее древнее искусство физического, психического и духовного врачевания.
