— Ты тоже мне скажи, как тебя зовут? — уголок ее рта криво поднялся вверх, что, вероятно, должно было подразумевать улыбку.
— Том.
— Том, — повторила она, — круто, — девочка ткнула в кофр с гитарой. — Это твоя?
Том только кивнул и затем поднял переднее колесо серебристого велосипеда.
— Мои родители тоже подарят мне на день рождения, я считаю, что играть на гитаре особенно круто.
— Ты так считаешь? — он ухмыльнулся. — Когда у тебя день рождения?
— Семнадцатого мая, — гордо объявила она, — мне исполнится одиннадцать.
16 мая 1997, Нюрбургринг
В абсолютно приподнятом настроении, в клетчатом платье и желтых резиновых сапогах, Нина перепрыгнула через грязь. Собственно, она хотела провести время на концерте «Supertramp»[2]. Но проливные дожди и сопутствующая гроза перечеркнули ее планы по поводу группы. Удар молнии парализовал все электроснабжение, поэтому выступление группы было передвинуто. Еще полчаса друзья ждали, потом все же решили удалиться обратно в сухую палатку. Весь палаточный лагерь был похож на болотный пейзаж, и группа едва ли могла ожидать, что запасы пива в сухом помещении сократятся.
После получасовой прогулки, которая неоднократно прерывалась разговорами с посторонними посетителями концерта, Нина добралась до временного жилища своей компании на следующие дни.
Это был ее первый рок-концерт, только в кругу друзей. Ее родители были без ума от музыки не меньше, чем она сама – в конце концов, они были профессиональными музыкантами – отец Нины, однако, сказал, что он, вероятно, был слишком стар, чтобы шататься пьяным в толпе. В конечном итоге, через час ей должно было исполниться восемнадцать, что только радовало девушку.
Она схватила банку и растянулась на видавшем виды складном стуле. Девушка ловко открыла свое пиво, попробовала и заработала ехидные смешки от своих друзей, когда пиво потекло по ее подбородку вниз. Нина заносчиво выставила средний палец, а потом бросила большое полотенце, которым сушила свои влажные после дождя волосы. После напрасной попытки мало-мальски высушить свои темные, свисающие прядями, волосы и позволить им выглядеть по-человечески, она, наконец, их завязала. При этом ее взгляд блуждал над палаточным лагерем и остановился на трех мужчинах, которым также пришлось усмирить свои распущенные волосы.
А за свои волосы они получили два из трех! Нина очень позавидовала им, потому что уже была раздражена из-за своих волос, хотя ей просто было достаточно длины до плеч, но при пении, игре и расчесывании, длинные волосы просто раздражали. До сегодняшнего дня она не рассеивала тайну, как Джеймс Хетфилд
