— А теперь сыграй мне, — попросил он ее.
Нина еще раз ударила по струнам, и даже хотела насладиться полным звуком своего инструмента, но боль расстроила ее планы. Это было больше, чем просто любовная тоска. Она чувствовала, как будто кто-то ампутировал ей руки и ноги. Женщина была бессильна против этого ада, который готов был поглотить ее изнутри, как черная дыра.
— Я не могу! — вздохнула она и хотела убрать инструмент.
Том мягко положил свою руку на ее.
— Нет, Нина, подожди, пожалуйста.
Ее пальцы задрожали и на глаза выступили слезы.
— Том, оставь это, пожалуйста. Ты не понимаешь.
— Возможно, ты попробуешь это еще раз, начав с полной истины.
Нина остановилась и посмотрела на него. Она медленно качала головой.
— Пожалуйста, Том, — ее голос был не больше, чем отчаявшимся шепотом. — Не делай этого.
Он глубоко вздохнул.
— Нина, пожалуйста. Расскажи мне. Отпусти это.
Нина закрыла глаза, и первая слеза потекла по ее щеке. Женщина хотела убежать и с силой ударить гитарой об пол. Она должна была уйти прочь от Тома. От всего этого здесь. От боли у нее перехватило дыхание, и слезы не позволяли видеть. Она хотела что-то сказать, но не смогла произнести ни слова. Они застряли у нее в горле и еще усиливали боль.
— Я должна уйти отсюда, Том, — наконец, Нина заплакала навзрыд.
— Нет, нет. Посмотри на меня, Нина, — он поднял ее лицо двумя руками и вытирал женщине слезы. — Важно то, что ты, наконец, освободишься от этого. Я знаю о малыше, — он схватил свою сумку и вытащил снимок.
Ее губы дрожали, и она чувствовала соленые слезы на своем языке. Это был ее малыш. Однако Нина никогда не была уверена, хотела этого или нет. Тогда, когда она была только одна – без Тома – то постоянно думала об аборте. И снова, и снова удерживалась от этого. В течение того времени она часто держала в руке телефон, хотела позвонить Тому и все ему рассказать. Но очень боялась, что он больше не хотел ее. Опасалась, что Том может вернуться только из-за ребенка. И не в последнюю очередь, паниковала о том, сможет ли быть хорошей матерью. Прежде чем Нина набралась достаточно мужества, чтобы принять решение, она рухнула за кулисами. Когда женщина проснулась в больнице, ей только сказали, что она потеряла малыша. Нине было стыдно от того, что в первое мгновение она почувствовала облегчение.
— Нина, я знаю про выкидыш и твой провал. Важно, что ты... что мы говорим об этом.
Она по-прежнему качала головой.
— Я не могу.
— Нина, ты должна. Для нас обоих, ты понимаешь. Мне бесконечно жаль, что ты была одна в той ситуации. Но ты должна поговорить со мной об этом и должна снова петь, Нина, пожалуйста. Ради него и меня, — Том указал на маленькое белое пятно. — Малыш определенно не хотел бы, чтобы его мать отказалась от себя ради него.
