Жили в общежитии, как в детдоме, — твоя только койка, и то, когда придешь, на ней может сидеть кто угодно. Рядом на кровати соседка — все руки в шрамах от попыток суицида. В туалет выйти страшно — в коридорах пьяные разборки.
К Ксюхе на стройке почти не приставали: слишком мала и худа, чумазый заморыш. А вот рослую Ленку все пытались напоить, угостить сигаретой, облапать. Смеялись: «Строители не пьют, они греются!» Апотом Ленку изнасиловали, и она очень изменилась. Стала соглашаться погреться. Потом все понеслось со страшной скоростью, и мечты детдомовской отличницы были глубоко похоронены под литрами дешевого портвейна, а затем — года не прошло — умерла и Ленка: паленая водка.
Ксюха не пила, не курила — жить хотелось, она и без вина шаталась от слабости, без сигарет мучилась от постоянной одышки. Одна страсть не обошла ее
стороной — мат. Никак не могла от этой привычки отделаться. Со старшими вроде держится, а начнет что-то рассказывать, увлечется — и сругается.
После смерти Ленки стало понятно: она, Оксана Ганина, — следующая. Сказала себе: «Так, Ганя, здесь ты не выживешь! Совсем немного осталось — и ласты склеишь! Тебе нужно, где сухо, тепло и сытно! Только кто тебя там ждет?!»
...Баритон печалился:
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Кафе «Березка» — вот вожделенное место, это она поняла по запаху. И еще потому, что в двух других кафе и столовой отказали. Посудомоек хватало — не она одна оказалась такой умной, нос по ветру многие умеют держать. Так что здесь — последний шанс.
Наконец дверь открылась — полная женщина в возрасте, глаза вроде добрые, пригласила в небольшой кабинет. Села дальше работать за компьютер и, мельком окинув взглядом Ксюху, сказала:
— Ну что ж, девушка, представьтесь, расскажите о себе. Документы захватили?
— Ксюха, ой, то есть Оксана.
— Всегда думала, что Ксюха — это Ксения. Почему Ксюха-то? Так... паспорт... а это что?! Так ты инвалид?! Вторая группа?! Она нерабочая! Ну, не знаю, что с тобой делать... Посудомойка-то нам нужна, у нас в декрет работница ушла... Я главный бухгалтер. Зовут меня Валентина. Директор, Вера Николаевна, в отъезде, без нее не могу... Завтра Вера Николаевна
приедет и решим — оформлять или нет... Приходи в двенадцать.
Шла медленно домой — в общежитие. Шелестели клены, в теплом густом воздухе кружился тополиный пух, встречные лениво переговаривались, охлаждались мороженым, оттирали пот с разгоряченных лбов. Все плавилось, расплывалось, таяло.
