Он оказался очень смышленым и легко поддался учению. Быстро научился «говорить» многим общеупотребляемым словам и даже подражал лаю собаки, отчего Жучка падала в транс, разрываясь от злости. Особенно ему нравилось воспроизводить звуки индюков, а они очень сложные, вроде … «буль, буль». Те также были недовольны и негодующе косились на него. Ворон очень привязался к внуку лесничего. Когда внук приезжал к деду на летние каникулы, то практически не расставался с птицей. Он гордо восседал на плече своего тезки, в чем я убедился, и часто «ходил» с ним в лес. Время от времени взлетал в поисках живого корма и снова садился ему на плечо. Гоша его очень полюбил, и после окончания летних каникул, всегда с неохотой и тоской прощался с ним осенью. А вороненка назвали, как я понял, в честь него. Он привык к своему имени, быстро отзывался и на призыв хозяев даже прилетал из леса. Он каким- то образом легко отличал, когда звали внука, а когда его. Скоро вороненок научился говорить не только слова, но и фразы, такие, как «идем в лес», «идем р..р..рыбалить» и, распустив крылья, вместе с мальчиком устремлялся к реке. Оба они очень любили ловить рыбу. Причем вороненок весьма ловко вылавливал мелкую рыбешку и тут же ел ее. Однажды, подсмотрев, как Гоша бросал пойманную рыбу в сумку, он заглянул в нее и подбросил туда же свою. И затем он стал это делать постоянно, разумеется, после того, как поедал сам. Мальчик постоянно приезжал к деду, как в летние, так и в зимние каникулы. А родители жили в Петропавловске на Камчатке, где он учился. Вороненок с нетерпением ждал Гошу. При появлении чужой машины без Гоши, птица равнодушно сидела в гнезде на своем любимом дереве и чистила перышки. Чаще всего приезжало начальство инспектировать, то есть на рыбалку или на охоту (смотрите фильм «Особенности национальной охоты»). Ворон относился к ним безразлично, и как его не уговаривали, не желал с ними не только «разговаривать», но и знакомиться. Не нравились они ему. Вечно пьяные и крикливые. Но, как только издалека появлялась машина с Гошей, он уже летел навстречу и с восторгом приветствовал его. Их любовь была взаимной. Он совершенно не признавал при этом больше никого, разумеется, кроме своего хозяина, выкормившего его. Но как утверждал лесничий, Гошу он любил больше.
Недавно, как рассказывал далее лесничий, мальчик заблудился в лесу. Тайга, все- таки. Ворон долго не мог понять, почему они так долго не возвращаются домой. Уже вечерело. А ночевать в тайге весьма небезопасно. Всякой хищной живности хватало — волки, рыси…, да и медведи пошаливали. Мальчик растерялся. Птица часто садилась ему на плечо и кружила над ним. А Гоша чуть не плакал и без конца повторял ему — «домой! домой!» Наконец ворон понял, что они заблудились. Он резко рванул вперед, возвратился, и снова полетел. Гоша понял, что он указывает ему путь. Время от времени ворон громко кричал — «Крук! Крук! Гоша! Гоша!» и вырывался вперед, будто бы звал его идти вслед за ним, по его, проложенному птичьей навигацией, пути.
