Но сегодня я сделаю все возможное, чтобы оттеснить их подальше, в самый дальний уголок моей памяти. Сегодня нет мягких снежных хлопьев, сегодня беспрестанно идет дождь, в то время как мы ждем, пока доставят раненного больного. Это заставляет меня чувствовать подступающую тошноту — ожидание. Адреналин, что быстро струится по моему телу, помогает мне думать, просчитывать свои будущие действия, еще до того момента, как прибудет пострадавший. Завывающий ветер уносит капли дождя в сторону. Наши тела, облаченные в хирургические халаты, уже полностью промочил дождь, но мы все также терпеливо продолжаем ждать. Оливер стоит вместе со мной, он мой хороший друг, но важнее всего то, что он хороший человек. Забавный, милый, симпатичный и ужасный любитель построить глазки девушкам. Просто невероятно, что он одинок.
На расстоянии раздается механический шум, что отражается гулким эхом от высотных зданий.
— Слышишь это? Вертолет, — говорит мне Оливер, подталкивая локтем. — Он, скорее всего, на расстоянии мили от нас. Так что можешь нажать на кнопку вызова лифта.
Мне не трудно стоять и придерживать двери лифта, тем более что он стоит на этаже в течение последних десяти минут, а команда медсестер с каталкой и системой жизнеобеспечения ждет внутри в тепле и сухости. Пришло время этим неженкам тоже немного намокнуть.
Я бегу к металлическим дверям лифта и нажимаю кнопку вызова, как раз в тот момент, когда сильный порыв ветра ударяет меня в спину, обрушивая поток крупных капель на лица трех молоденьких медсестер, которые смеются и шутят. Майки, интерн, прекращает делать то, что он делал, замирая на месте. Его руки расположенные за головой, а бедра, что подавались вперед в танцевальном движении, замирают, с закушенной губой между его зубами.
— Хоксем, ты что проходишь, пробы на стриптизера? — кричу я в попытке перекричать завывание ветра и барабанящий дождь.
— Нет, нет! Простите меня, доктор Ромера, это...
— Больше не повторится?
— Нет! Нет, мэм. Никогда.
Я ненавижу, когда меня называют мэм. Мне всего-навсего двадцать шесть лет, а эти молодые интерны думают, что я какое-то древнее, всесильное существо.
— Ну, когда ты решишь вновь поиграть в доктора, почему бы тебе не шевелить своей задницей чуть проворнее. Вертолет на подходе.
Я могу сказать вам одну вещь о Майке Хоксаме — у него шило в одном месте большее количество времени, также парень любитель повалять дурачка, но чего у него не отнять, так это энтузиазма к работе, за который я могу дать ему десять из десяти. Он первым выскакивает из лифта, выкатывая за собой каталку. Когда колеса вертолета касаются взлетно-посадочной полосы, мы уже стоим около Оливера.
