— Где он?
— Я не скажу тебе ничего, сукин сын.
Он плюет мне в лицо кровью. Кровь попадает на мою куртку и футболку. Слоан думает, что я ношу черное, потому что мне нравится вселять ужас, как тем вымышленным вампирам из фильмов. Действительность намного более практична — просто черный цвет отлично скрывает брызги крови. Я смотрю на себя, размышляя о реакции Андреаса, пока пытаюсь придумать подходящее наказание для него. Идея приходит мне очень быстро — ловкий трюк, которому я научился в тюрьме. Я выпрямляюсь и поворачиваюсь, покидая не спеша пустую комнату. Данная комната — это бетонная коробка, голые толстые бетонные стены. Достаточно толстые, чтобы скрыть крики взрослого мужчины. Единственное, что находится в комнате, — это массивный деревянный стол, который стоит в дальнем углу у стены. Я усмехаюсь про себя, пока направляюсь в его сторону, зная, что именно мне необходимо из моей черной сумки, которая находится на столе.
— Cabrón (прим. пер. Мудак), тебе не стоит поворачиваться ко мне спиной!
Я останавливаюсь и улыбаюсь в темноте. Я позволяю Андреасу думать, что отреагирую на его речь, но затем продолжаю движение, подходя к столу, и начинаю расстегивать сумку. Внутри нее лежит так много всяких вещей, поэтому мне требуется некоторое время найти то, что мне нужно, но в итоге я все-таки нахожу это: маленькую черную коробочку примерно три дюйма в ширину и один в длину.
— Если ты думаешь, что сможешь что-то узнать от меня, ты просто ненормальный, белый парень.
Я направляюсь обратно к нему, на моем лице воцаряется непроницаемое выражение лица.
— Ты всегда говоришь очевидные вещи? — говорю ему, держа маленькую коробку так, чтобы ее видел Андреас. Стоя на коленях, он прекрасно видит то, что я держу в руке. Он жестко стискивает челюсти, а на его лице выражение, которое говорит: «Я не покажу ему своего страха, я не покажу ему, насколько я напуган». Я уже нахожусь в его голове и в его гребаных мыслях. Я вижу его страх. Просто у каждого человека он разный. Его темный и омерзительный, как и он сам
— О чем ты, черт побери, говоришь?
— Белый парень, — говорю я, склоняясь. — Я белый, ты нет. Когда я приехал на склад, в тот момент, когда мы стояли у ворот, ты назвал меня так же. Почему ты называешь меня так, когда нам обоим известно, кто мы? И кем мы не являемся?
— Это не имеет отношения к цвету твоей кожи, придурок. Эти слова лишь касаются того, кто ты есть, и откуда ты приехал. И на кого ты работаешь.
