Он сердито фыркает, впиваясь сильнее пальцами в мою кожу, издавая рык в мою киску, пока вылизывает меня самым потрясающим образом. Я оказываю ему сопротивление, когда он пытается отстраниться, не желая, чтобы он покидал мою киску, но он шлепает по моему бедру с такой силой, что у меня на глазах наворачиваются слезы. Боль вызывает мгновенную реакцию. Я опускаю ноги, захватывая желанные глотки воздуха. Грудь Зета тоже тяжело вздымается. И на его губах появляется снова коварная усмешка. Святое дерьмо, мне совершенно по хрен, что он опасен. Мне даже будет абсолютно наплевать, если он будет маньяком, который убивает своих жертв топором. Я никогда не выпущу его из этого дома.
— У тебя есть лед?
— Что?
— Замороженная вода, — недовольно бормочет он. — Есть?
Я киваю головой, пытаясь понять.
— Э, а, вроде, думаю, есть, а что?
Выпрямляясь, он стремительно пересекает комнату, направляясь к холодильнику, и практически срывает дверцу с петель. Я все еще сижу на столе с широко разведенными ногами, приподнимаясь на локтях, когда он возвращается. В его глазах блестят коварные искорки.
— Никогда бы не сказал по тебе, что ты любительница фруктового льда, — говорит он. Мой живот сжимается. О. Черт. У меня множество вещей припрятанных в холодильнике. А фруктовый лед со вкусом жевательной резинки насыщенно синего цвета, вероятно, стал виновником того, что ученые стали ставить диагноз рак в десять раз чаще. Это мое маленькое тайное удовольствие. И теперь Зет достает из-за спины именно его.
— О боже, тебе не следует помещать его в...
— Я прекрасно знаю, куда мне следует это засунуть, Слоан. — В его выражении лица сплошное коварство.
Бл*дь!
— Я не знаю, как я отношусь к этому, Зет.
— Я собираюсь сделать так, чтобы тебе очень понравилось, — произносит он, кивая, и только этого уже достаточно, чтобы я изменила свое мнение. Я все еще качаю головой, когда он вновь становится на колени и прижимает холодную вещь к моей чувствительной плоти.
Мой разум взывает меня сдвинуть ноги и убраться подальше от болезненно холодного ощущения у самой чувствительной части меня.
— Ублюдок! — Я пытаюсь пнуть его, но Зет хватает мою щиколотку; его брови сходятся вместе.
— Слоан, — говорит он, укоряя меня вновь. — Ты хочешь, чтобы я использовал веревку?
Я втягиваю нижнюю губу в рот, прикусывая ее. Пошло все. Мне следует подняться и выставить его вон из квартиры. С этим все понятно, он делает странные и сомнительные вещи, которые пугают меня до такой степени, что могут нагнать семь гребаных оттенков страха на меня, но это также возбуждает меня. Но это не очень удобно. И очень липко.
