Девушка... она умерла много веков назад. Ее убили... подробности оставались скрыты. Что Баден знал? Теперь она дух, хотя отсутствие у нее материальности для него не проблема. Несмотря на наручи, он все еще мог прикасаться к другим духам.
- Принеси мне ее язык, - приказал Гадес.
Иными словами, отрезать ее язык?
- Зачем? - единственное слово сорвалось с губ Бадена.
- Мои искренние извинения за то, что тебе показалось, будто я должен удовлетворить твое любопытство. Иди. Сейчас же.
Баден открыл рот для протеста, но мгновенно оказался в крепости Будапешта, где жили его друзья. Он очутился в комнате развлечений, если быть точным, с Парисом, хранителем Разврата, и Сиенной, новой хранительницей Гнева. На заднем фоне играл какой-то фильм компании Hallmark, а эти двое полулежали на диване, ели попкорн и обговаривали способы проникновения в преисподнюю без лишнего шума.
Амун, хранитель Секретов, сидел за маленьким круглым столиком рядом со своей женой. Хайди была милой девушкой, со светлыми волосами длиною до плеч, в которых ярко выделялись розовые пряди. В ее брови сверкала серебряная штанга, а футболка, которую она надела, открывала руки с наколотыми именами, лицами и числами. Подсказки, необходимые ей, чтобы напоминать себе кем она была каждый раз, когда она умирала и снова возвращалась, но уже без воспоминаний. Хайди часто гибла, демон Ненависти каждый раз воскрешал ее лишь для того, чтобы позволить ей продолжить свою миссию: уничтожить врагов. В последний раз ее вернуло к жизни воплощение Любви.
Когда-то Баден был врагом номер один, и именно поэтому сотни лет назад она помогла его убить.
Всплыло воспоминание, то которое он прожил на самом деле, и Баден не смог его остановить, будто - потому что был одновременно живым и мертвым, телом и духом - оказался в ловушке между настоящим и прошлым. Он жил в Древней Греции вместе с остальными Повелителями. Обезумевшая Хайди пришла к нему и постучала в дверь, утверждая, что ее муж ранен и ему требуется врач.
С самого начала Баден подозревал ее в злом умысле. Но в то время, в злых умыслах он подозревал всех и устал, так сильно устал от непрекращающейся паранойи. Он даже друзей подозревал в различных грехах, а побуждение навредить им, убить их, ежедневно казалось непреодолимым. Несколько раз, он стоял у изножья чьей-нибудь кровати, сжимая в руке клинок. Однажды, он нанес бы удар.
Переезд в другой город не принес бы ему ничего хорошего. В то время Недоверие был столь же оголодавшим как сейчас Разрушение. В конце концов, демон вернул бы его домой. Незаконченные дела нельзя терпеть долго, слишком интенсивна паранойя, которую они вызывают. Самоубийство, подстроенное под убийство, казалось ему единственным решением.
