Наконец, Коперник устала ждать, когда догрузится очередная фотка в сети, и забросила комм.
Она подошла к Алисе и присела рядом на корточки:
— И что делать будем?
Полоцкая покачала головой:
— Вот что у нас вечно так — нажрёмся и соглашаемся на какую-то фигню, которая нам самим не нужна?
Лина развела руками:
— Потому что мы любим искать проблемы на вторые 90?
В глазах пилотессы вспыхнула искорка и тут же исчезла. Нет… Она правильная, честная, и не нарушает зако… хотя, уже нарушает. Особенно если включить мозги и подумать, что в том же кабаке сто процентов были лишние уши и глаза. А значит, не только на комме у Лины может быть видео, где Полоцкая орёт «Ярранг, сучки!». Ничего хорошего это всё не предвещает. Почему они ещё не в розыске? Скорее всего, если безопасники восприняли эту историю всерьёз, они давно отправили во все дыры данные. Алиса поймала себя на мысли, что начинает жутко параноить. А потому пошла к холодильнику за шоколадом.
Три дольки… нет, четыре. Когда половина плитки оказалась в желудке, на душе стало как-то легче. Лина, наблюдавшая за процессом со стороны, помотала головой:
— Да, нам срочно нужно валить куда-то подальше.
— Ага, — кивнула Алиса.
— Где нас никто не знает, — продолжила Коперник.
Полоцкая вновь согласилась, доедая последние дольки шоколадки.
Ангелина отошла на несколько метров назад и добавила:
— По магазинам походить… Шмоток купить. А то у тебя все мужские. Какой нормальный мужик на тебя клюнет в этом комбинезоне? — на этой фразе она уже сделала три шага назад, ожидая чего угодно, от броска тяжёлым предметом до прямого в голову. Но пилотский кулак сжимал упаковку от шоколадки, а в уголках глаз выступили слёзы:
— Я себе новые шмотки лет семь не покупала…
— Значит, доктор Коперник прописывает вам шопотерапию!
Фэйтон-9 это нечто среднее между Нью-Йорком, Гонконгом и большим базаром. Даже манагассийский космопорт нервно курил в сравнении с этим местом. Дорога до Молл-стрит показалась Алисе жутко долгой, и она схватила Коперник в охапку и практически затолкала ту в гравитакси.
Две минуты болтанки на недокрученных гравистабилизаторах, две минуты матов на всех мыслимых и немыслимых языках… И вот они, зелёные от укачивания, взъерошенные, словно боевые петухи, и чертовски злые, выпрыгнули на мостовую. Таксист высадил их возле большого маркета с красноречивыми наклейками на витринах, изображавшими разного рода предметы женского гардероба для представительниц всех основных рас, входящих в Совет и с аннексированных последним территорий. В окнах магазинов торчали механизированные манекены, крутящие задницами и демонстрирующие пестрые наряды.
