Мистер и Миссис | страница 41

кровати и попутно натягивает на себя боксеры. Он подходит к тому месту, где уронил мои

трусики, поднимает их и подходит ко мне. Затем он наклоняется, и я вхожу в них.

- Не смей прихорашиваться, - он окидывает меня взглядом, как будто я могу не

подчиниться ему, но я просто улыбаюсь и киваю.

- Я собираюсь принять душ, а потом что-нибудь приготовить тебе. Осмотрись здесь,

если хочешь, но не трогай лифт.

- И куда мне бежать? – дразню я. Я ведь даже не одета.

- Подальше от меня.

Я хотела сказать, что не собираюсь оставлять его, но его рот резко овладевает моим,

не давая возможности ответить. Его язык толкается в мой рот, когда он буквально пожирает

меня, словно мы прощаемся навсегда.

Когда он, наконец-то, отстраняется, я задыхаюсь.

- Мне нравятся твои опухшие губки, - говорит он, нежно целуя их, перед тем как

уходит в ванную. Он останавливается у двери, поворачиваясь, чтобы взглянуть на меня.

- Я никуда не денусь, - я знаю, что именно это он хочет услышать. Даже не знаю,

беспокоит ли меня то, как сильно он переживает. Наверное, нет, но я просто не хочу, чтобы

он так мучился. Возможно, однажды авария останется в прошлом, и некоторые из его

страхов начнут исчезать.

Он кивает, исчезая в ванной, а я наблюдаю, как он уходит. Я не могу не восхищаться

его телом. По сравнению со мной он похож на долбанный танк – в тех местах, где я мягкая,

он чертовски твёрд.

Повернувшись, я выхожу из нашей комнаты в коридор. Я прохожу мимо кабинета и

захожу в гостевую комнату. Всё белое и простое. В ней нет ничего, что бы указывало на то,

что здесь кто-то жил. И здесь ты не ощущаешь себя, как дома.

Но затем я захожу в гостиную и вижу картины, стоящие на полу, около стены. Они

выглядят так, будто их нужно повесить. На всех этих картинах изображены мы с Филиппом.

Интересно, возможно, это маленькие кусочки моментов из моей жизни, которые я не могу

вспомнить. Я просто стою и изучаю их. Они потрясающие.

- Они твои, - говорит Филипп, и я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть его.

- Это я их нарисовала? – я снова смотрю на картины, надеясь что-то вспомнить, но

ничего так и не приходит в голову. От них веет таким теплом. Которого, увы, нет в этом

пентхаусе. – Я, наверное, и правда тебя обожала, - дразню я, снова взглянув на него. Его

волосы мокрые от только что принятого душа, и он одет только в джинсы.

Что-то вспыхивает в его глазах, когда он смотрит на картины, как будто он никогда их