Локар подтянул костлявые колени к груди, обхватив их руками, и закрыл глаза. Он снова и снова повторял молитвы, повышая голос, пока практически не стал перекрикивать рев снаружи. До Истинного Бога долетал даже тишайший шепот, на фоне чего бы он ни был, но так, слыша собственные слова, Локар успокаивал себя.
Укрепленная палатка так натягивалась, будто демоны дули на нее изо всех сил. Локар знал, что переживет эту бурю. Ненастье, несомненно, было сильно, но его вера была сильнее.
Локар ворочался всю ночь. Он слышал протяжный скрип и грохот, когда одна из крупных армированных конструкций в лагере была разорвана бурей, но выбеги он наружу, влекомые сильным ветром песчинки тотчас сорвали бы плоть с его костей.
Люди из команды Гуриффа сделали свой выбор. Некоторые окопались под Кином, другие были уверены в надежности собственных построек.
Их судьбы были написаны огненной рукой в Книге Небес с самого момента рождения. Утром, когда буря утихнет, Локар увидит, что было предначертано.
Шли часы, и он не столько спал, сколько погрузился в глубокий транс. Песок и пыль осыпали его лицо, запорошив глаза и нос. Наконец, он моргнул и огляделся вокруг, различая мутный дневной свет. Каким-то чудом его палатка еще стояла, но ткань была истончена до прозрачности. Ласковый бриз -- последствие ужасных ветров -- пробивался сквозь прорехи в палатке. Жрец встал и раздвинул тонкий, как паутина, полог, словно человек выходящий из утробы.
Ракис выглядел девственно нетронутым. Он моргнул от ударивших в глаза рассветных лучей, смахнул пыль с лица и взглянул на свежесозданный пейзаж. Под ранним утренним светом искрился чистый песок, освобожденный от стеклянной корки, покрывавшей столько дюн.
Клочки лагеря, вероятно, были разбросаны на расстоянии километров. Неподалеку рухнуло одно из модульных строений, все внутри были, несомненно, мертвы. Хотя купол ангара был все же пробит, транспорт и топтеры остались на ходу, пусть и оказались повреждены.
Локар услышал голоса: это члены команды собирателей, выползая из своих укрытий, где они дрожали всю ночь от страха, оценивали убытки, считали жертв, ругались. Голос Гуриффа нельзя было не спутать ни с чем, он выкрикивал проклятия, переходя от одной кучи обломков к другой.
Локар не мог поверить, что выжил в своем крохотном убежище, где его должно было стереть в порошок. Логического объяснения этому не было, но жрец Разделенного Бога и не искал логики.
Его вдруг охватил восторг, восторг откровения. Он наклонился к свежему песку у своих ног, зачерпнул горсть и посмотрел на него на своей ладони. Он зажал одну песчинку между большим и указательным пальцами, поднял ее к солнцу, изучая блеск. Он видел даже в этом крошечном осколке кремнезема символ чудесной божественной силы -- и улыбнулся.
