— Надеюсь, он не забудет, зачем я его послал, — задумчиво проговорил Леголас и пояснил своим спутникам: — У жуков короткая память, мы редко используем их в качестве вестников. Но, увы, сейчас выбирать не приходится — в этих безжизненных местах «правильные» насекомые почти не встречаются.
С наступлением дня путники приободрились, но заметного улучшения ситуации это не принесло — незримый беглец по-прежнему был далеко и недосягаем. Петляя, как заяц, он неумолимо приближался к эльфийскому лесу. Его преследователи не отставали, однако и сократить разрыв им пока никак не удавалось. Вдобавок ко всему за ночные часы пути Торин Камнешлем основательно натрудил повреждённую ногу, из-за чего едва мог на неё ступать и теперь шёл, тяжело опираясь на свой меч. В конце концов он не выдержал и объявил привал — первый за прошедшие сутки.
Осмотрев его опухшую ступню, эльфы покачали головами и констатировали:
— Ноге нужен долгий покой, иначе дальше, уважаемый король, тебя придётся нести на руках…
— Я не ребёнок, чтобы меня носили на руках! — буркнул Торин, торопливо натягивая сапог. — Сам пойду.
Он резво встал, попытался сделать пару шагов, но тут же сморщился от боли и снова уселся на землю.
— Пожалуй, придётся нам здесь немного задержаться, — с неохотой произнёс он, опять скидывая сапог и массируя ногу руками. — Чуток разомну конечность, и двинем дальше.
Но «чуток» растянулся на полчаса. Между тем это принесло свои плоды, и Торин смог ковылять ещё три часа, прежде чем его ноге в очередной раз потребовался отдых. Потом вновь пара часов пути, за ним — короткий привал и так до конца дня. Причём король, чтобы не тормозить отряд, сознательно отставал от него вместе со своими охранниками, а потом с утроенной скоростью нагонял. Чего это ему стоило, знал лишь он один, но благодаря столь нехитрому приёму путники, как ни странно, смогли значительно сократить своё отставание от вора. Тем не менее схватить беглеца до того, как он достиг северо-восточной окраины Сумеречья, они не успели. А когда сами оказались там, его следы, понятные одной лишь Кэрриэль, уводили уже далеко в гущу леса, наполнив гномов отчаянием. Дурные предчувствия Гимли и Торина начинали сбываться…
Взирая исподлобья на тёмные в сумерках деревья, Торин стоял мрачный как туча. Ненавистная любому гному древесная чаща сейчас казалась ему непреодолимой преградой.
— Всё пропало! — шептал он, дёргая себя за бороду. — Мы снова утратили Аркенстон, наше величайшее Сокровище!
