Присев на постель, он почувствовал её запах, такой родной, такой любимый. Это вызвало новую бурю эмоций, которые подпитывались болью и обидой. С трудом сдержав порыв, он встал и направился в кухню.
Алиса и Нина, завидев взъерошенного хозяина на пороге, синхронно вздрогнули, но промолчали.
— Соберите все вещи, принадлежащие Маше, — коротко бросил он и уже повернулся, чтобы уйти.
— Выкинуть? — остановила его своим окриком Алиса.
— Сжечь, — ответил он, и глянув на вытянувшиеся лица, улыбнулся и добавил. — В другую комнату отнесите.
— Ты думаешь, она вернется? — тихо спросила Нина.
— Не знаю, — пожал плечами мужчина. — Может быть…
Стас вышел, прикрыв за собой дверь, а мать с дочерью переглянулись.
— Нужно что-то делать, — протянула Алиса.
— Твоя подруга — поговори с ней, — ответила Нина.
— Пусть успокоится. Поймет, что была не права и сама вернётся, — уверенно заявила девушка и поднялась. — Ладно, пойду вещи переносить. Уборки предстоит… Немерено.
Нина кивнула и отправилась готовить обед, причитая себе под нос:
— И что этой бродяжке нужно-то? Подобрали, выходили, одели, обули… Пригрели змею на груди. А мужик-то, мужик какой? Не пьёт, не курит, спортивный, ухоженный, богатый. На руках носил и пылинки сдувал. Но нет! Надо было взбрыкнуть, — бормотала женщина. — Показать свою истинную морду! Тьфу! Коза драная! Видать муж последние мозги отшиб, раз от Стасика сбежала.
Нина достала кухонный молоточек и с остервенением лупила им по кускам мяса, представляя перед собой Машу. А ведь женщина к ней хорошо относилась, кушать готовила, когда бродяжка в больнице лежала. Старалась побаловать вкусненьким. И искренне надеялась, что скоро в стенах этого дома будет слышаться детский смех. Алиска-то её непутевая. Даже не задумывается о том, что женщине внучков охота понянчить. Крутит шуры-муры с Егоркой, а в ЗАГС идти отказывается. Бриллианты ей подавай. А парень, между прочим, постоянно к Нине прибегает и совета спрашивает, чем Алисочку побаловать.
Женщина ещё раз ругнулась и тяжело вздохнула. Такова жизнь, поделать ничего нельзя, остаётся только смириться.
Эпилог
С пасмурного, затянутого серыми, тяжелыми тучами неба медленно падали снежинки. День словно дремал, особенно здесь, за городом. Артём смотрел на водную гладь небольшого озера, которая сейчас была абсолютно черной и курил очередную сигарету. У берегов поросла небольшая кромка льда, пока еще хрупкого, прозрачного, что его сложно было заметить даже вблизи.
