Могла ли Маша раньше подумать, что ей придется прочувствовать на своей шкуре боль предательства? Нет, не могла, а поэтому не думала. То, что произошло сегодня на торжественном вечере никак не могло сравниться с тем, что пришлось ей прочитать.
Она чувствовала себя грязной, сломанной… Ведь сама не подозревала о том, что мужчина, протянувший ей руку помощи в трудную минуту и человек, преступивший тонкую грань дозволенного несколько лет назад — одно и то же лицо.
Она помнила людей в форме, спрашивающих её о трупе, найденном у калитки её дома. Она до сих пор вздрагивала при упоминании того утра, понимая, что забыть об этом не получится никогда. Но Маша представить не могла, что Стас и есть тот самый зверь, хладнокровно убивший своего отца из мести.
В её голове не укладывались эти мысли. И как, простите, она могла это осознать? Как можно принять знание, что твой близкий, любимый тебе человек, может пойти на всё, ради собственного успокоения?
Даже в сравнении с Андреем теперь Стас значительно проигрывал. Она продолжала любить мужчину, но принять его уже не могла. Маша была опустошена, разбита… Поэтому решение уйти далось ей легко. Поэтому она согласилась на все условия, выдвинутые Миленой.
Девушка просто повзрослела. Вот так, в один миг.
Ещё есть время все исправить. Уйти, исчезнуть, раствориться в воздухе… Стас обещал, что не станет удерживать её силой, что отпустит по первому желанию. Желание появилось…
Не понимая, что делает, Маша вновь схватилась за телефон. Набирая номер, знакомый с самого детства, девушка ловила себя на мысли, что ей очень хочется вернуться в прошлое, отмотать назад всё, и исправить свои ошибки.
Она не могла объяснить себе, почему вдруг решила позвонить в родительский дом, который продала несколько лет назад, чтобы помочь мужу выйти на новый уровень. Маше просто захотелось услышать чей-то, пусть чужой, голос. Ей очень хотелось знать, что этот дом превратился в чьё-то уютное семейное гнездышко, где нет места грусти и проблемам. Она умом понимала, что на дворе поздняя ночь, но не могла совладать с сердцем, которое бешено стучало.
После седьмого гудка в трубке раздался смутно знакомый женский голос. Маша крепче сжала трубку, жадно вслушиваясь в каждое слово, будто от этого зависела её жизнь.
— Алло! Говорите же, — распалялась женщина на том конце. — Что за шуточки? Вы на часы глядели?
Девушка сдавленно всхлипнула, узнав голос собеседницы.
