У Майка определенно есть что-то еще, его Тайная Доктрина, о которой он говорить не хочет, не умеет, не будет, пошли все к черту!
* * *
Историческая справка гласит, что у нас именно Майк первым из рок-музыкантов ввел тему 33-его портвейна и 502-го аборта. Артем Троицкий описывает потасовку в одном из московских рок-клубов, случившуюся между сторонниками и противниками подобной физики (или же все-таки лирики?). Сегодня, когда уже Попсарь научился петь о половом акте, это смешно. И все-таки предметно-бытовую реальность никто так круто не отразил, как это сделал Майк.
Порой кажется, что его песни - это какая-то особенная форма хранения вещей времени. Подобно тому как в горячем асфальте застывает след с размером ботинка, в песни впечатались и навечно там застыли пустая бутылка из-под 33-его Портвейна, все еще дымящаяся вдвое перехваченная папироса "Беломорканал", забытый Майком сапог, какая-нибудь консервная банка с горой хабариков, разбитая пластинка Заппы (пусть будет).
Можно сказать так: Майк отпел старые вещи; больше их нет нигде, кроме как в его песенках.
И пусть у песен его не было крыльев, и они так и не упорхнули с городского асфальта и не задели крылом неба - я обязательно поставлю эту старую пластинку, потому что Майк знает меня, он был мне соисторичен, он жил в том же времени, дышал тем же урбанизированным воздухом грузовиков и троллейбусов, и возвращаясь домой под утро после пьянки, дурной и блаженный, встречал тех же предрассветных дворников с широкими алюминиевыми лопатами.
А все не просто так - раскавычу я его цитату.
