На стоянке у хорошо знакомого бара Вадим как бы между прочим осматривал мотоцикл. Когда Ирма, хлопнув глянцевой дверью кое-как брошенной машины, рванулась внутрь, мужчина неслышно пристроился за ней.
– Ирма Викторовна… вы успеете. Я ждал… я знаю, верьте, вы…
Ирма верила.
И она успела.
Увидеть скорчившуюся в полуприседе Олю, выставившую вперед пистолет, и летящую на нее Алинку с тяжелой пепельницей в тоненькой руке.
Услышать оглушительный, хлесткий хлопок выстрела.
Заметить взметнувшуюся алую фигуру Мастера Войны и взрыв кровавых брызг, осыпающихся на бок великолепного дракона. И – мяукнувшего Димку Котова, неловко повалившегося на асфальт, – жив? цел?
Успела вскрикнуть и тотчас зажать ладонью рот.
Тайтингиль, хмурый и весь словно выцветший, вздернул Котова с асфальта рывком за шиворот. Ирма поймала взгляд серых глаз эльфа, и этот миг показался вечностью…
А потом полыхнул серебряный смерч, поглотивший фигуры трех мужчин и дракона; громко заплакала Алинка, вдалеке завыли полицейские сирены.
Ирма откинулась назад, на долю секунды закрыв глаза, и решительно рванулась вперед – к дочке.
Тайтингиль, не открывая глаз, резко вдохнул знакомый воздух – остро вычерченные ноздри затрепетали.
Ирма успела проститься. Ирма. Его человеческая женщина. Она…
Успела.
Эльф ощутил под пальцами траву. Пахло ранней осенью – рекой, мхом, лесом. Это были знакомые с миновавшего тысячи лет назад детства запахи Эалы, его родного мира.
Получилось.
Тайтингиль пошевелился. Тело слушалось, но что-то тяжелое, живое лежало сверху и… дышало.
– Слезь с меня, – сказал витязь, открывая глаза.
Напряг мышцы и выдернул себя из-под…
Потрошитель Азар, сброшенный в сторону, жалобно мяукнул и поднялся, пытаясь оправить на себе разорванные в клочья неоновые адидасовские полоски. Тряпочки едва прикрывали натуральные оркские габариты – могучую, более чем двухметровую фигуру весом центнера полтора плотно сбитой мускулатуры.
Метросексуал Димочка Котов переродился обратно в себя – низколобый, клыкастый, остроухий. Только глаза остались подарком другого мира – искристые, светло-голубые, широко распахнутые глаза прожженного московского рекламщика.
– Ты снова орк, – философски заметил Тайтингиль, пожимая кевларовым плечом. – Твоя одежда… порвалась.
Диму потряхивало.
– Д-д-да… Тайтинги-и-иль, я-а-а…
– Как себя чувствуешь?
– Норма-а-ально… Но я… я…
Тайтингиль протянул руку и дотронулся до его плеча. Кожа была прохладной, шершавой, плотной. Чуть запрокинул голову. Теперь Котов – хотя, наверное, уже Азар, – оказался заметно выше его.
