«Кажется, у вас эти парни привязаны без какой-либо документации. Мне не нужно ваше время или ваше понимание настолько плохо, что я собираюсь заключить какие-либо сделки с исчезающим актом».
«Это слишком плохо. Мне может показаться что-то, чтобы показать и рассказать, но сначала мне нужно кое-что проверить».
«Кто здесь полицейский?»
Он улыбнулся. «Вы, лейтенант,
- подумал жесткий нос, как я когда-либо видел в бархатной перчатке.
«Не позволяйте этому getup обмануть вас».
«Я не буду, если ты этого не сделаешь».
Она молчала, пока размышляла о разговоре. У Эллива было его второе имя, как будто его уже не было достаточно. Ей, возможно, придется разобраться в ее долгожданном допросе,
но он был способен взять информацию и запустить. Она даже была способна, по ее мнению, войти в штаб-квартиру, чтобы получить ее.
«Если я решу позволить вам взглянуть на этих ребят, это будет в центре города, и мне понадобятся некоторые ответы о Голиафе».
Его мобильное лицо испортилось с сомкнутым выражением лица.
«Я не хочу, чтобы такой высокий профиль. Как мне нравится общаться с вами, этот секретный тет-а-тет придется делать сейчас. Вы правы, лейтенант, у меня есть кое-что, чтобы сказать вам Между тем, просто помни, что ты не за Храм.
Он был у двери так быстро, что это казалось сверхъестественным.
Когда она стояла, она чуть не постучала по свету.
«Я не до тебя до конца», предупредила она его в мертвых серьезных тонах, которые она использовала бы с любым подозреваемым.
Кинселла остановилась, положив руку на потрепанную дверную ручку, посмотрела через плечо и повернулась.
Она знала достаточно, чтобы приблизиться к нему сознательно, ее лицо было авторитарной маской. Все еще,
она чувствовала, что пробирается через Джел-О, осознавая, что длинная мягкая юбка чистит ее телят, из легкой кобуры, подкрепляющей ее лодыжку. Ни один полицейский никогда не работал.
Он ждал, осторожно, но любопытно. «Как вы думаете, вы можете арестовать меня?» - спросил он, дойдя до него.
Этот вопрос имел как юридические, так и физические последствия,
особенно в конфронтации, которая стала упражнением в господстве. Они столкнулись, не двигаясь, не давая ни единого определения. Она не была маленькой женщиной; в ее старинной обуви она превзошла шесть футов, поэтому у него было мало двух или трех дюймов на ней. И, наверное, всего тридцать фунтов, - оценила она.
Она почувствовала неизбежное движение со своей стороны - уличный смысл - и ее правая рука поднялась, чтобы остановить его побег.
