Книготорговцы, которые насмехаются над книжной романтической фантастикой в мягкой обложке, не могут достаточно быстро подтолкнуть ее к своим клиентам. Он становится крупным бестселлером. Сотни женщин написали романсы, посвященные моногамии и расширения прав и возможностей женщин, но они рубили печень, даже мегаселекторы, когда дело касается уважения. Кроме,
все думают, что глупая Франческа была так благородна, чтобы остаться с мужем и детьми после того, как она бросилась с путешествующим фотографом … но что случилось после того, как f-stop закончилось, и мистер Снипшот собрал свои световые метры и двинулся дальше? По-видимому, она жила ложью со своей семьей на всю оставшуюся жизнь.
«Легко, легко.
«Электра похлопал по плечу Кит». Рецензенты тоже не очень заботились о Уоллере.
Выступая за себя, я едва могу дождаться, когда вернусь в отель и начну свой роман конкурса. Но, скажем, “
она добавила, направляя Кит в поток туристов: «Возможно, мне стоит подумать об использовании мужского псевдонима сейчас …»
Храм тянул их,
на мгновение невосприимчивы к таким проблемам, как мужчины и романтика и деньги. Она размышляла о том, где она должна искать туфли Midnight Louie.
Страсть одной женщины - это ноги другой женщины.
Глава 11
Blue Dahlia Bogey Boogie
Лейтенант Молина не должен был содержать подозреваемого в убийстве,
но Кармен любила ее липкую раздевалку в Голубой Далии.
Это был только большой шкаф для хранения, который руководство посвятило ее использованию. Она снабдила его потрепанным туалетным столиком Goodwill 30-х годов, видом фильма-нуар с большим круглым зеркалом, расположенным между двумя низкими колоннами ящиков.
Человек, занимающийся ремонтом, собрал пару полосок макияжных огней, чтобы действовать как бра с обеих сторон.
Соответствующая скамья была слишком низкой для ее роста, и освещение выглядело лучше, чем оно было освещено, но сороковая ночная клубная амбиция щекотала ее фантазию. Когда она вышла из принадлежностей Кармен,
она чувствовала себя как большая девочка, играющая маленькую девочку, играющую наряды.
Акт пения под прожектором, однако крошечный этап, ритуал принятия другой персоны, а затем потерявший себя в лирических пейзажах великих старых песен, все это были для нее создание и отдых.
Она никогда не меняла одежду и уходила сразу после спектакля. Вместо этого она села и выпила виски и соду, которые Руди всегда ждал на сине-зеркальном стекле поверх туалетного столика.
