«Адомная дилемма», - поинтересовался Электра, принимая странное, упрямое поведение, которое никогда раньше не видел Храм. «Регентский роман Генриетты Хейфилд под ах,
старого граната ». Она закусила губу.
«Изданный в конце семидесятых, я думаю, героиня - безнадежная наследница, которая маскирует себя как дымоход и женится на графе с аллергией на сажу. Потрясающая романтическая напряженность, но без чувственного фейерверка ни в очаге, ни в спальне.
Я упоминал, что на конференции также будет конкурс мелочей? - закончила она скромно.
«Как уместно!» Храм сказал, дымясь. «Я знаю, что ты хорошо знаешь, Электра, но последнее, что мне теперь нужно, это видения Алых Пимпернеров или алых женщин, танцующих в моем девичьем воображении. Мне нужны ноги на земле, а не голова в облаках.
Я иду к себе. , , номера.”
Электра вытащил пучок бумаг в Храме. «По крайней мере, просмотрите материалы конференции, дорогой, я никогда не знал, что ты должен иметь замкнутый ум. Это может быть весело».
«На данный момент забава не входит в мой план игры».
Храм выскочил из свадебной часовни на ее шумных сандалиях,
наслаждаясь разрушением тишины, которую она искала, и так скоро потерялась.
Тем не менее, встреча с Электрой смягчила ее эмоциональный шок. Вялость отчаяния поднялась с ней, когда она взмыла вверх в скрипучий лифт.
Она вытащила ключ от своего карманного комбинезона и вошла в кондоминиум, щелкнув на кухонном выключателе.
Флуоресцентный свет сжигал черно-белую кухню в вытравленной резкости. Он сочился достаточно далеко в гостиной за пределами, чтобы раскрыть диван и двух его обитателей.
Один конец снова был в полуночном Луи, его глаза сияли зеленым в полутемной темноте; на другом конце сидел Макс Кинселла. Его глаза не светились зелеными.
Храм не был удивлен, увидев его там на этот раз, но она снова почувствовала узел любовника в ее кишке. Макс, увидев ее, протянул длинную руку, чтобы включить лампу для чтения над диваном, купаясь и его гавайскую рубашку в раскаленном проливе маслянистого света.
Храм установил материалы, которые Электра подарила ей на краю кухонного прилавка и подошла к музыке.
«На этот раз, - сказал Макс, - я был прекрасно обучен дома, я использовал свой ключ». Он наклонился вперед, объект в руке. Когда Храм не взял ключ, он положил его на кофейный столик.
Когда оба конца дивана заняты,
Храм не любил ставить себя посередине. Поэтому она села на журнальный столик перед диваном, и только легкая, как она сама могла обойтись, не опрокинув ее.
