Откуда взять меч – я не спрашивал. Перебрать железный хлам (сто шагов налево, обогнуть кучу костей и не попасть ногой в лужу чего-то гнилого). Выбрать наобум: раз любой, значит, любой…
Вот этот кривой и немного зеленый, например. Шершавая рукоять легла в ладонь ободряющим холодом.
«Готов? Отражай!»
Удар – быстрее смешка Ананки.
«Ногу назад! Выпад! Режущий! Защиту снизу! Обходи! Руби!»
Вздыхал где-то во тьме и безвременье вожак тварей – ворочался, шипел под нос: «Бог… страшно… не боится?»
Долетало урывками – сквозь звон клинков, в котором я тонул почти как перед этим – во тьме…
Вот только теперь тьма была вокруг – не во мне. Сторонилась двоих сумасшедших, которые носятся по брюху Крона, размахивая мечами: не ровен час истыкают, мальчишки!
Не было ни кипящей в венах силы, ни упоительности танца – только азарт, упрямство, до боли в мышцах…
«Не увидел препятствие. Прижмись. Здесь экономнее. Взмах! Коли. Ускользай. Еще!»
Я учился.
***
Позже Посейдон будет крутить у виска: «Как-как ты это делаешь?!»
Сейчас я помню тот миг, когда он впервые при мне взял трезубец – и начал разить им так, будто тот был его дополнительной рукой.
Зевс метал молнии, будто пальцем указывал.
А я учился.
Обращаться с оружием – не смешно ли?
«Сверху! Открылся. Больше силы. Блокируй! Отступи! Теперь вперед».
Мы молчали: слова были не нужны.
Все равно слушать надо не ушами.
Я слушал – кожей, стучащим сердцем, бьющейся жилкой на виске.
Он отдавал команды – взглядом, жестом, взмахом клинка…
И лицо начало казаться не таким каменным – или темнота и тут обманывает?
«Атакуй. Больше напор! Шаг! Скрестить! Отстаешь».
– Играются… – ядовито шипит вожак тварей, мало я ему навалял, ничего, еще наваляю…
А чего б не поиграть – мальчишки мы или кто?
В наставники и ученики, например.
Меч чуть не вывихнул запястье: подставил под прямой удар. Изжеванное временем бронзовое лезвие раскрошилось под напором более твердого противника. Острые осколки посыпались на ноги, в кулаке остался бессмысленный огрызок.
«Поищу еще один».
Грудь ходила ходуном, будто раз тридцать разбежался и прыгнул на стену отцовского брюха.
Сын Ночи покачал головой. Подвесил свой клинок обратно на пояс.
На этот раз он даже не запыхался.
«Я бездарно дерусь?»
«Бездарно. Пока что».
И вслух, глядя поверх моей головы:
– Мне пора.
Он отступил назад, полуприкрыв глаза и как будто откликаясь на неслышный зов, хотя темнота вокруг молчала, и даже тварь-вожак утихла на время.
– Куда?
– Пора, – повторил он и развел крылья.
