Девочка была с заводом.
И сейчас она сидела,
Мерно на часы глядела.
А в пизде рождалась буря,
Буря! Скоро грянет буря!
Ведь Тамара ей сказала:
«Спиридон — лихой вонзала.»
Сердце билось сладко-сладко
И пищало где-то в матке.
Руки гладили лобок.
Ну, звони, скорей, звонок.
И звонок приятной лаской
Позвонил, как будто в сказке.
Захлебнулся, залился.
Время же терять нельзя.
Трель звонка слышна нигде.
Что-то ёкнуло в пизде.
И Фелиста воспылав
К двери бросилась стремглав.
Ворвалась. Закрыла шторы.
Повернула все запоры.
Жадно на диван взглянула.
Резко молнию рванула.
И в мгновение была
В том, в чём мама родила.
Спиридон как бык вскочил
И к Фелисте подскочил,
Доставая бодро член,
Что кончался у колен.
А затем он также быстро
На ковёр свалил Фелисту.
И чтоб знала кто такой
Ей в пизду залез рукой.
Но Фелиста промолчала
Ей понравилось начало.
Улыбнулась как-то скупо
И схватила ртом залупу.
Стала втягивать тот член,
Что кончался у колен.
Вот исчезло пол-конца,
Вот ушли и два яйца.
И залупа где-то ей
Щекотала меж грудей.
Спиридон кричал: «Ах, сладко!»
И сжимал рукою матку.
Цвета белого стекла
Сперма на ковёр стекла.
А глаза её горели,
Хуй ломал чего-то в теле.
Кисть руки пизда сжимала,
Так, что чуть не поломала.
Приутихли, раскатились.
Отдохнули, вновь сцепились.
Вот Фелиста встала раком.
Он свой хуй ей вставил в сраку.
А пизду двумя руками
Молотить стал кулаками.
А она за яйца — хвать
И желает оторвать.
Снова отдых, снова вспышка.
У него уже отдышка.
А она его ебёт,
И кусает, и скребёт.
И визжит, и веселится,
И пиздой на рот садиться.
Он вонзает ей язык,
Что могуч так и велик,
И твердит: «Подохну тут».
А часы двенадцать бьют.
Кровь и сперма — всё смешалось,
А Фелиста помешалась.
Удалось в конце концов
Оторвать одно яйцо.
А потом с улыбкой глупой
Отжевать кусок залупы.
Он орёт: «Кончаюсь, детка!»
А она ему менетку,
Чтоб заставить хуй стоять.
И ебать, ебать, ебать…
Утром, труп его остывший
Осмотрел я, как прибывший
Из Москвы криминалист.
Так закончил журналист свой рассказ
Печальный очень, и добавил:
«Между прочим с нами следователь был,
Очень юн и очень мил.»
Побледнел он, покраснел.
На девицу не глядел.
Так неглядя к ней склонился,
Перед этим извенился.
Изо рта её извлёк
Хуя — жёваный кусок.
И изрёк один вопрос:
«Заебли его. За что-с?»
И ответила Фелиста:
«Этот был — артиллеристом.
Рядом с нами жил на даче
И умел решать задачи.»
