196
Серьёзнейшее изучение отцов Церкви начал протоиерей Георгий Флоровский. Его «Пути русского богословия» — это интегральный учебник русской духовной истории, обязательный к прочтению для любого священника, любого образованного человека. Флоровский особенно важен для тех, кто любит хвалиться отцами и ссылаться на отцов, самих отцов толком не читая, да и не желая читать. Подобно великому Хомякову, Флоровский один из немногих людей, всегда живших Церковью и никогда не порывавших с ней. Большинству же образованных людей более соответствовал путь отхода от Церкви — и затем мучительного возвращения к ней.
Протопресвитер Николай Афанасьев начинает то, что потом продолжит отец Александр Шмеман и что лучше всего передаётся выражением «литургическое возрождение». Это, по сути, не что иное, как обращение всего внимания, всей любви и всего ума к Святому Святых Церкви, к её сердцу—Евхаристии. Это выяснение связи Церкви как Тела Христова — с Телом Христовым как главным церковным Таинством. Выяснение связи, являющейся тождеством.
197
Ещё был отец Сергий Булгаков со своим сомнительным софианством, Антон Карташёв с лекциями о древней Церкви, читаемыми, как детектив, эрудит Василий Зеньковский и многие другие. Был ни к кому не примыкающий, особняком стоящий, на весь мир заметный Бердяев. Был архимандрит Киприан (Керн), чьи лекции по литургическому богословию знают многие семинаристы. Вообще было так много всего и всех, что подробное знакомство с этими лицами и их трудами обещает быть сколь увлекательным, столь и непростым.
В точном соответствии с родовыми недугами интеллигенции, как мы уже сказали выше, большое число богословов-эмигрантов пережило в своё время отход от Церкви. Зато потом, вернувшись, они принесли с собой способность глубоко понимать и анализировать современные соблазны. Тот же отец Сергий Булгаков, отдавший дань увлечению марксизмом, впоследствии много размышлял о богословии хозяйствования. До сих пор эта сторона жизни не освещена православной мыслью. Мы привычно повторяем святоотеческую догматику, но в практической жизни раболеп
198
ствуем перед капиталистической этикой. И что катастрофично — даже не обращаем внимания на это уродливое несоответствие. «Хозяйственная жизнь, жизнь промышленная и финансовая течёт своим чередом, а Церковь даже не думает влиять на неё», — вторил Булгакову Зеньковский. Если мы не сможем подхватить эстафету умного творчества, то хотя бы снимем шляпы перед памятью людей, произносивших столь своевременные и точные диагнозы эпохе.
