До такой степени дошла некоммуникабельность власти, что она стала говорить на языке провокаций и насилия. Причина — отсутствие адекватных показателей и критериев для представления мыслей населения. В июле 1904 г. царь сказал саратовскому губернатору Столыпину: «Если б интеллигенты знали, с каким энтузиазмом меня принимает народ, они так бы и присели». Неадекватной была у царя и оценка последствий Кровавого воскресенья. Директор Департамента полиции А.А. Лопухин записал: «Жестокая решительность военных начальников и покорность войск, проявленные в этот день, вполне укрепили в нем уверенность в безопасности и его лично, и престола». Власть не располагала службами, способными обеспечить государство достоверным знанием о состоянии общества.
По Европе ходили Призраки, они молчали, но все-таки как-то передавали людям главные вопросы — и люди вглядывались в реальность, искали ответы и действовали. Так прошел Призрак отца Гамлета, а в новейшей истории целый век бродил Призрак коммунизма. А нас целый век вела русская классическая литература, ставила перед нами не только главные, но и последние вопросы. Но литература оперирует художественными образами, а государству и обществу требуется достоверное знание. Его не было.
После 1905 г. созревание революции резко ускорилось, хотя скрылось в подполье. Возникло общее ощущение нарастающего духовного неблагополучия в «верхах». Там «завелась гниль», а для идеократического государства, вся легитимность которого стоит на авторитете, это может стать смертельной болезнью.
Государство в царской России было идеократическим (а не либеральным), а общество не атомизированным (структурировано общинами, а не индивидами). Движение атомизированного «человеческого материала» поддается в описанию и прогнозированию, как движение атомов идеального газа в классической термодинамике. Солидарные же общественные структуры, в которых идут нелинейные процессы самоорганизации, во многом непредсказуемы.
Это — яркое выражение свойства той государственности, которая возникает в традиционном обществе: постепенная утрата легитимности может доходить до такой стадии, когда все защитные силы «организма государства» иссякают полностью, моментально и как бы необъяснимо. Отдельные подсистемы государства при этом выглядят здоровыми и даже мощными — но в момент кризиса оказываются абсолютно недееспособными. Утрата согласия подданных на продолжение власти лишает ее и силы.
