Эта глава в учении Маркса нанесла тяжелый ущерб русскому революционному движению — прежняя государственность была разрушена союзом либералов и меньшевиков, практически без замены. Антиэтатизм — мощное орудие для разрушения общества, народа и страны. На государство можно направить множество зарядов недовольства, даже взаимно непримиримых.
Всплеск антиэтатизма мы пережили во время перестройки и 1990-х годов — это актуальный урок. Вот, например, профессор МГУ, марксист и философ А.П. Бутенко доказывал, что государство — всегда эксплуататор, потому, что «по самой своей природе бюрократия не может предоставить трудящимся свободу от угнетения и связанных с ним новых форм эксплуатации, процветающих при казарменном псевдосоциализме с его огосударствлением средств производства».101
Примерно так же рассуждал Е.Т. Гайдар, представляя историю России: «В центре этого круга всегда был громадный магнит бюрократического государства. Именно оно определяло траекторию российской истории… Необходимо вынуть из живого тела страны стальной осколок старой системы. Эта система называлась по-разному — самодержавие, интернационал-коммунизм, национал-большевизм, сегодня примеривает название “державность”. Но сущность всегда была одна — корыстный хищнический произвол бюрократии, прикрытый демагогией».102
После Февральской революции разрушение государства было глубже. Главной тактикой Временного правительства стало не разрешение проблем, а популизм, потакание массе, и чем дальше, тем больше. Как признал тогда А.И. Гучков, «мы ведь не только свергли носителей власти, мы свергли и упразднили саму идею власти, разрушили те необходимые устои, на которых строится всякая власть».
Были ликвидированы посты генерал-губернаторов, губернаторов и градоначальников, полицейские и жандармские должности и управления. Временное правительство вместо губернаторов и вице-губернаторов назначило в губернии и уезды своих комиссаров правительства, но не дали им реальных полномочий. Львов объяснял: «Комиссары Временного правительства, посылаемые на места, имеют своей задачей не становиться поверх создавшихся в качестве высшей инстанции, но лишь служить посредствующим звеном между ними и центральной властью и облегчить вопрос их организации и оформления». Но у коммисаров не было никаких реальных средств влиять на положение, на местах их сменяли и самовольно назначали. Как они сами заявили на совещании в Петрограде, без опоры на местные советы их власть «равна нулю».
