Ни я, ни мой отец не говорим много, но все равно в компании приятнее.
~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~
Сейчас немного после полуночи, и я должна спать или, по крайней мере, попытаться, но не могу. Сон ускользает от меня большую часть времени, пока я здесь. Кажется, я смогла поспать несколько часов днем, свернувшись калачиком в кресле на крыльце.
Мои мысли, когда не заняты умирающей матерью или скорбящим отцом, заняты Нейтаном. Я несколько раз собиралась открыть его пакет, но что-то всегда меня останавливает. Это может показаться странным, но держать конверт у себя - это как иметь кусочек Нейтана рядом. Пока его содержимое остается загадкой, мне есть о чем думать, когда все остальное становится слишком удручающим.
Но я бы хотела поговорить с ним. Прошлой ночью я была почти в отчаянии, вспомнив, что телефон, который он мне купил, все еще лежит на дне моей сумки.
Однако когда я его вытащила, он был разряжен. К тому времени, как я нашла зарядное устройство и подключила его, мое отчаяние и храбрость испарились. Голос в моей голове, говорящий, что «Нейтан не настоящий», взял верх, и я оставила телефон заряжаться на кухонном столе. Больше я не смотрела на него.
- Каданс, – голос, похожий на мамин, но хриплый и грубый, вырывает меня из моих мыслей. Мое сердце бешено колотится, когда я смотрю на кровать, где мама все еще лежит с закрытыми глазами, руки вытянуты по бокам, никаких изменений в положении.
- Мама? – спрашиваю я. Не уверена, надеюсь ли услышать что-нибудь, но я хватаю ее за руку и жду.
Она облизывает пересохшие губы, и я вспоминаю, как медсестра говорила об использовании влажной ткани, чтобы дать ей немного влаги, если она попросит. Я хватаю чистую тряпку и опускаю ее в стакан с водой у кровати.
Потянувшись, я промокаю влажной тканью ее губы, и она издает мягкий, но едва слышный стон.
- Мама?- еще раз спрашиваю я, поместив полотенце обратно на тумбочку и взяв ее руку в свою.
Может, мне снится все это. Возможно, меня догнало отсутствие сна и у меня галлюцинации, но я уверена, что чувствую, как она сжимает мою руку. Поэтому я держу ее за ладонь и пристально наблюдаю за ней, считая секунды между каждым поднятием и опаданием груди.
Когда секунды увеличиваются с каждым проходящим дыханием, я паникую и кричу своему отцу.
Я не хочу быть одна. Я не хочу быть единственным человеком, который стал свидетелем ее последнего вздоха. Я никогда не чувствовала, что мне нужен отец, больше, чем в этот момент.
