Торин с размаху бросил в лицо несколько пригоршней жёсткого снега, чтобы поскорее проснуться; даже всегдашний соня Малыш вскочил, как подброшенный.
— Вороньё… — хрипло произнёс Торин, непроизвольно стиснув топор и бросив быстрый взгляд в глубину пещеры, где заворочался было Эрднар. — Малыш! Быстро к нему, и если он пикнет, приколи немедленно!
— Что это значит, Торин? — слабым голосом прошептал Фолко, всё ещё боясь признаться себе, что их трёхмесячная погоня окончилась и они вот-вот встанут лицом к лицу с Врагом.
— Вороны вьются над лагерем войска Олмера, — с мрачной решимостью ответил гном. — Там много, очень много падали, если я хоть что-нибудь смыслю в происходящем. Собираем мешки! Надеваем брони! Сейчас или никогда!
Само войско они увидели часа через два. На гребне холма медленно выросла фигура верхового, за ней — ещё одна. А потом через седловину, чуть севернее от этих двух фигур, полились ряды конных. Хоббит считал их, однако когда он дошёл до пятидесяти, то сбился — ещё одна колонна появилась из другого межхолмья, ближе к скалам. Нет, не отряд, не несколько десятков — всё войско Олмера шло к ним, и по мере приближения хоббита охватывало всё большее удивление — он видел державшие чёткий строй отряды конницы, усталой, утомлённой, но далеко не обессиленной; вытягиваясь из-за холмов, всадники прибавляли шаг, выгибаясь длинной дугой; двадцать или более того наездников перешли на рысь, направляясь прямиком к башне!
— Так, — хищно щуря глаза, как обычно в минуту опасности, прошипел Торин. — А вот эти уже за нами.
Малыш сидел над съёжившимся в страхе Эрднаром с обнажённым даго возле горла пленника; лицо Маленького Гнома не выражало ничего, кроме свирепой решимости. Торин и Фолко переползли повыше, так чтобы видеть двор караульной башни.
Всадники Олмера тем временем перерезали дорогу, ведущую снизу к воротам; главные силы всё ещё выходили на равнину; на глаз всадников было не меньше пяти тысяч.
— Ничего себе, сколько же он сумел вывести! — изумлённо прошептал Торин. — Но, разрази его Дьюрин, где же он сам, упади на него наковальня? Ты не чувствуешь его часом, а, Фолко?
Фолко чувствовал. Он не мог указать пока точно место этого человека в рядах его неостановимо движущейся конницы, но явственно ощущал его присутствие. Словно серый бьющийся клубок, стучащее сердце, дающее жизнь и силу окружающему его телу, — так ему представилось появление Олмера. Хоббит открывал глаза — и вновь видел лишь ряды всадников.
