Тут главное другое. Он услышал как обстоят дела на самом деле, и теперь, как говорится, спасение утопающих, дело рук самих утопающих.
Так что, дав французу время слегка переварить информацию, Карпов наконец перешел к не менее важному. К закреплению достигнутого успеха. А это был успех. Его не выгнали, выслушали, задали вполне конструктивные вопросы, не осмеяли и не погнали взашей, после всего, что он тут наговорил. Конечно успех!
— А теперь, не побрезгуй, господин полковник, — открывая длинный футляр, продолжил Иван. — Не за деньги куплен, самолично выкован. И чтобы ты не решил, знай, что ковал я его с душой. Я вообще, не привык делать что-либо без души, — с добродушной ухмылкой закончил он.
С этими словами Карпов передал де Вержи палаш, в ножнах. Ничего особенного, самые обычные ножны, рукоять, и гарда в виде чашки. Нет, все в отличном качестве, но без изысков и насечки. Что говорится, оружие не для парада, а для боя. Если только не обращать внимание на в треть обоюдоострый клинок, красующийся булатным рисунком.
— Знаю, сегодня на Москве можно нарваться на дурной булат, — передавая оружие французу, продолжал пояснять Иван. — Но то, от оружейников, услышавших звон, да не знающих где он.
— Я слышал, что та наука по Москве пошла от твоего батюшки, — принимая палаш, и не в силах отвести взор от завораживающего рисунка, произнес Гастон.
— Ты верно слышал, господин полковник. Только, мы с батей, очень редко куем булат.
Но коли встаем к наковальне, то за качество ручаемся. Льщу себя надеждой, что клинок сей, сослужит тебе службу добрую.
— Спасибо, на добром слове. Не знаю, чем я это заслужил, но это дорогой подарок. И я сейчас не о серебре.
— Так на радость и дарился. Какое уж тут серебро.
— Отчего же, ты решил его вручить его только сейчас? — Не в состоянии перебороть себя, и упрятать палаш в ножны, поинтересовался Гастон.
— Да от того, что дружбу и понимание не покупают. А подарки делают только от души.
Иначе, это уже посул иль подношение, а не подарок. Вот чтобы ты не принял сей дар ни за то, ни за другое, я и вручаю его тебе только теперь, когда меж нами, все уж вроде как разрешилось.
— Все же, ты странный, Иван.
— Я знаю, господин полковник.
— А что во втором футляре? Иль то не про мою честь?
— Не совсем. Это револьверы нашей мастерской.
— Ре-во… — Непонимающе начал было и осекся француз.
— Револьверы. Их еще называют магазинными. — Иван откинул крышку футляра, и представил пару. — В барабане шесть зарядных камор.
