-Ты шибко-то не убивайся, ей теперь совсем хорошо, ничё не болит, а то, что осознал, так она там радуется, сердце твое очерствевшее проняло, значит, не совсем пропашшый!-подвела итог баба Рита.
Сынок пробыл в городе до девяти дней, домик мамкин продавать не стал-сказал приедет по теплу и будет всё лето в нем жить. Все свои не такие уж большие накопления она конечно же, завещала своим названным внукам - Аверченкам.
Алька, державшаяся на людях, поздно вечером, когда детки уже спали - Мишук уезжал утром, а Настюшка в ночь - расплакалась:
-Саш, все понимаю, они стареют, но как же тяжело их отпускать! Она же меня глупую, беременную, с первых дней и приняла, и полюбила. Минька у неё на руках вырос, мне папашку родного не жалко, а Антоновна... она же двадцать два года, без пары месяцев, была с нами. Они так быстро постарели, мамки наши уже в годах, тяжело как.
- Алюнь, никто этого не может избежать, что дед, что Антоновна. Думаю, наши детки продлили их невеселую жизнь, вспомни только, что Настька у неё вытворяла, а Антоновна лишь посмеивалась. Наши дети их любили искренне, не за что-то, они это тоже видели и ощущали. Не плачь, жена моя непредсказуемая, они этот слезопад не одобрили бы...
-Чаго этта ты, Альк, рявешь, як бялуга, чаго зазря ноешь, у мяне жеж усе хорошо! - пробурчал Авер с дедовскими интонациями.
Алька улыбнулась сквозь слезы:
-У тябе не выходить, от сынок мой, Ванька, этта да, могёть як я гаворить! Саш, может, летом у Чаховку дойдЕм?
-Дойдем, дойдем, сродственникам усем Хвилиппа покажем, кажуть у Цвятковскую родню пошел!
В дверь спальни стукнул Мишук:
-Можно? Мам, не плачь, самому тошно, а чаго этта вы як дед гаворите?
-Иди сюда, мальчик наш сурьёзный!!
Мишук сел посредине, мамка тут же прижалась к нему, а батя обнял за плечи.
-Ребёнок, а плечики-то у тебя, ширше, чем у мяне у этом возрасту.
И долго сидели Аверы, обнявшись, вспоминая дедовы словечки, Минькины проделки...
Кошки у Антоновны, едва завидев его - разбегались. Нет, он их не мучил, а схватив в охапку, не желал отпускать, несмотря на громкое мяуканье и царапины.
-Ну любил я их так сильно, знал же, что убегут и не появятся, вот и держал изо всех сил, - смеялся сын. - Родители мои, я что хочу сказать-то? Я вас люблю, вы у меня такие... - он помолчал, подбирая подходящее слово...
-Клёвые, Минь? - хитренько посмотрела на него из-под обнимающей её руки Алька.
-Да, мам, самое мое любимое слово, точно - клёвые. Пошел я спать!
