Однако сделать это оказалось гораздо сложнее, чем сказать. Бо останавливали на каждом шагу. Каждый из них предлагал свой платок в качестве временной меры их маленького конфуза. Он крепко держал ее за руку, а она позволяла ему. Какой у нее был выбор? Ее рука, да и все остальные части ее тела в этот момент принадлежали ему. Когда Бо отвернулся от нее, Лола коснулась кончиками пальцев своих губ. Она сомневалась, что хоть одна камера пропустила их поцелуй. Джонни однозначно мог видеть это.
― Все хорошо? ― спросил Бо, глядя на ее руку около губ.
― У тебя колючий подбородок, ― сказала она. ― Человек, который собирается расстаться с миллионом долларов ради одной ночи, мог бы и побриться.
― Я побреюсь сегодня вечером, если ты хочешь. Перед сном.
Перед сном. Как будто они были старой супружеской парой, которая никогда не проводила ночи вдали друг от друга. Покалывание стало сильнее, когда она подумала о том, что его рот был бы на её губах перед сном снова и снова.
― Я не говорила, что против, ― сказала она мягко.
Он издал звук, похожий на звук одобрения, поскольку его взгляд заметался между ее губами и глазами.
― Ты знаешь, что надо сказать, не так ли? Я много ожидаю от людей, но ты умудряешься удивлять меня.
― Я даже не старалась, это только начало, ― сказала она, слегка поддразнивая его. Та дистанция, которую она пыталась сохранить между ними, исчезала, и она все больше и больше расслаблялась в его компании. ― Ты устроил неплохое шоу.
Он медленно покачал головой:
― О каком шоу ты говоришь?
― Я о том, как ты целовал меня, держа за руку. Ты делал это напоказ, я понимаю.
― Если я это и сделал, то это не значит, что это было ради шоу. Я считаю, что ты — моя, и ничья больше. Я имел в виду то, что сказал этой женщине сегодня, для меня все очень серьезно.
Лола хотела остаться непредвзятой. Так было бы проще. Бо не убедил ее, что внутри, где-то под его костюмом, он хороший человек, но она начала сомневаться, что все было так плохо.
― Что ты будешь пить сегодня вечером? ― спросил он.
Она подумала о водке с содовой, но вовремя прикусила язык. Сегодня она была не той девушкой, что обычно:
― Разбавленный мартини, ― сказала она. ― «Грей Гус», пожалуйста.
Бо сделал заказ для них. Выпить у нее получилось не раньше, чем к Бо подошел еще один человек, на этот раз крепкий, краснощекий, такой же высокий, как и Бо, но гораздо старше.
― Приятного вечера, Оливер, ― сказал он, пожимая Бо руку. ― Рад тебя видеть.
