— А как насчет разговоров, которые мы с ней вели вчера вечером?
— Нет, не надо. Ты сказал, что расчувствовался. Я подпишу только то, что прочитаю, а уж такое я безусловно читать не буду.
Я развернулся на своем вращающемся стуле, пододвинул ближе пишущую машинку и вставил три листа бумаги с копиркой. Все отчеты, а тем более подписываемые заявления я всегда печатаю в трех экземплярах.
Остаток дня я провел за машинкой, с перерывом на обед и на телефонные звонки. В числе прочих позвонил Лон Коэн из «Газетт» с просьбой просветить его насчет убийства Бьянки Фосс. Сперва я пришел в недоумение — уж слишком быстро фараоны успели пронюхать про нашу встречу с Флорой Галлент. Но загадка скоро прояснилась: один из репортеров «Газетт» видел меня с ней в «Колонне», а Лон Коэн принадлежит к тем людям, которые уверены: если я появляюсь хоть в миле от человека, имеющего даже самое отдаленное отношение к убийству, значит, ищи Ниро Вулфа. Я признался, что в деле Бьянки Фосс мы мечтаем только об одном — как бы не оказаться в него замешанными. Тут я не погрешил против истины. За прошедшие годы я отпечатал дословно сотни длиннющих разговоров, даже состоявшихся недели и месяцы назад — мне это раз плюнуть, но на сей раз я не спешил, ведь сам Вулф пообещал подписать наши показания. К тому же он собирался их прочитать, а поскольку пребывал в капризном и раздраженном настроении, наверняка спал и видел, как назидательно сообщит мне, что сказал вовсе не «продолжительный, тяжелый и чрезвычайно дорогой», а «продолжительный, трудный и чрезвычайно дорогой». И мне придется перепечатать целую страницу. Поэтому я не торопился и допечатывал последний абзац, когда Вулф вошел в кабинет после дневного свидания с орхидеями, продолжавшегося, как всегда, с четырех до шести. Когда он взгромоздился в свое слоновье кресло, я отдал ему первые пять страниц, и Вулф погрузился в чтение. Поглядывая на него, я всякий раз убеждался, что хмурится он не больше обычного. Закончив печатать, я передал ему последнюю страницу, прибрал на столе и встал поразмяться.
Читал Вулф быстро. Дойдя до конца, он прокашлялся и мстительно произнес:
— Одно только. Разве я сказал: «непременно виновны»? Мне кажется, я сказал: «обязательно виновны».
— Нет, сэр. Сами знаете — вы обожаете слово «непременно». Вы наслаждаетесь, произнося его. Возможно, вы помните…
В дверь позвонили. Я выбрался в прихожую, включил наружное освещение и посмотрел в одностороннее стекло. Можно было не приглядываться: инспектора Кремера из Манхэттенской уголовки спутать с кем-либо невозможно.
