Итак, почтем за возможное: Петр не был епископом римским, но жил, а если жил, то, конечно, и проповедывал некоторое время в Риме, придя туда после апостола Павла, не ранее 61 года. Если гонение Нерона было в действительности, то, конечно, нет ничего невероятного в том, что оно настигло ап. Петра, и он принял крестную казнь. Но, не имея никаких положительных данных в пользу предания о гонении, мы должны с тем же скептицизмом отнестись к сомнительной части сомнительного целого, т.е. к казни апостола Петра. Кроме романа, апокрифических повестей и легенд II — IV века, данных к утверждению Петровой легенды тоже нет. А попытки католических богословов найти такие данные в книгах канонических — несчастные и неудачные натяжки, в которых доброе желание заменяет логику, а полемическая изворотливость — здравый смысл. Так, они утверждают, будто двадцать первая глава Евангелия от Иоанна заключает в себе (ст. 18) пророчество о мученичестве Петровом, исходящее из уст Самого Христа. Богословские рассуждения не входят в тему моей работы. Я ограничусь только замечанием, что в стихах этих нет никакого ни буквального, ни в прямом смысле намекающего, общего пророчества о крестной смерти, — притом в положении опрокинутого вниз головой, — которою заставляет умереть ап. Петра ходячее предание. Что пророчество имеет в виду род смерти Петра, об этом свидетельствует следующий стих 19. Но — какая это была смерть, мы из него заключить не можем. Альфред Луази (" Le Quatrième Evangile", Paris 1903) настаивает, что автор 18 и 19 стиха писал их, зная предание о смерти апостола, которое мы знаем. Я, напротив, думаю, что он имеет в виду какую-нибудь другую легенду, которой мы не знаем, потому что с процессом крестной казни аллегорические намеки 18 стиха имеют мало общего. Писатель, знавший нашу легенду, намекнул бы на нее много прозрачнее и ярче. Мы увидим несколько ниже предположение Ренана и др., что вся эта вставка — настолько поздняя, что навеяна уже живописными изображениями распятия, которых первые века христианства не имели. Хорошо известно, что христианское искусство раннего периода оставило нам крайне мало изображений пыток и казней, которых описаниями, наоборот, столь невероятно богаты жития. Ле-Блан утверждает, что был церковный закон, воспрещавший христианам изображать эпизоды Страстей Христовых, последующие за появлением Иисуса перед Пилатом ("Inscriptions Chrétiennes de la Gaule. I. 156).
