Самый важный из трех христианофильских отрывков Иосифа — уже вкратце помянутый мной выше — об ап. Иакове, брате Господнем. «Первосвященник Анан младший имел крутой и весьма неспокойный характер: он принадлежал к партии саддукеев, которые отличались в судах особенной жестокостью. Будучи таким человеком, Анан полагал, что вследствие смерти Феста и неприбытия пока еще Альбина, наступил удачный момент для удовлетворения своей суровости. Поэтому он собрал синедрион и представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно как несколько других лиц, обвинил их в нарушении закона и приговорил их к побитию камнями. Однако, все усерднейшие и лучшие законоведы, бывшие тогда в городе, отнеслись к этому постановлению неприязненно. Они тайно послали к царю с просьбой запретить Анану подобные мероприятия на будущее время и указали на то, что и теперь он поступил неправильно. Некоторые из них даже выехали навстречу Альбину, ехавшему из Александрии, и объяснили ему, что Анан не имел права, помимо его разрешения, созывать синедрион. Альбин разделил их мнение на этот счет и написал Анану гневное письмо с угрозой наказать его. В виду этого царь Агриппа лишил Анана первосвященства уже три месяца спустя после его назначения и поставил на его место Иисуса, сына Дамния» (Иуд. др. XX, гл. IX. 1). Эпизод открывает собой девятую главу двадцатой книги «Иудейских древностей». Последние параграфы предыдущей главы историк отдал краткому рассказу об иерусалимской священнической депутации в Рим ко двору Нерона в 63 году, одним из двенадцати членов которой он, Иосиф бар Матфея, удостоился быть избран. Поездка эта, подробнее освещенная Иосифом в «Автобиографии», осталась для него самым сильным впечатлением на всю жизнь: она покорила его Риму, сделала его романофилом. Перед тем, как перейти к рассказу об убийстве христианина Иакова, Иосиф только что восхвалял «боголюбивую» Поппею Сабину (Иуд. др. XX, гл. VIII, II) и с твердостью настаивал, что репутация Нерона, по клеветам врагов его, много хуже, чем заслуживает этот государь (Иуд. др. XX, гл. VIII За трудностью найти правильный критерий, Иосиф вовсе отказывается от суждения об императоре — «касательно же иудейских дел мы распространимся подробно, не останавливаясь ни перед постигшими иудеев действиями, ни перед их ошибками». (См. о том во второй главе этого тома.) После такого заявления молчание Иосифа о гонении становится еще более непостижимым, равно как и недоразумение, — каким образом, на рядовых страницах, одни убийцы иудео-христиан, Нерон и Поппея, оказались боголюбивыми, а другие, Анан и самовольный синедрион, подвергнуты строгому порицанию? Из множества гипотез о причинах гонения одна, сравнительно твердая и распространенная, пытается убедить, что катастрофа создалась под жестоким влиянием юдофильствовавшей и даже иудействовавшей Поппеи в угоду ее новым единоверцам. В XVIII веке вину гонения сваливали на иудейские интриги столь противоположные писатели, как Боссюэт и Вольтер, в конце XIX эту точку зрения отстаивали и еще посейчас отстаивают историки-клерикалы, вроде Дульсе (Henri Doulcet). Если ненависть к христианам считалась заслугой Поппеи перед иудейством, то очень странно, почему роль ее в преследовании их совершенно замолчана Иосифом, — и еще страннее, что немного ниже такая гонительная ненависть поставлена в вину первосвященнику Анану.
