В 64 году, да и много позже, иудеи еще не считали христиан людьми иной религии, хотя уже — по преданию — отметили их, как новую секту, рядом священнических гонений, сперва на Иисуса Христа, потом на апостолов. Крестную казнь Спасителя, побиение камнями архидьякона Стефана, убийство Иакова, брата Господня, совершил жестокий фанатизм блюстителей буквального закона против свободы совести, господствующей церкви против новой секты, исконной неподвижной догмы против предполагаемой ереси. «Новой религии» иудейство в христианстве не чаяло до самого разрушения храма, а многие из иудейства не чаяли и четверть века позже того. Мнение правоверного иудейства эпохи апостольской и послеапостольской о христианской секте сохранил потомству знаменитый историк и деятель иудейский, Иосиф Флавий, человек очень неустойчивый политически и чересчур романофил, но в религиозном отношении безупречный, ревностный фарисей, знаток закона, блистательный литературный защитник своего народа от нападок античного юдофоба Апиона. Книга «О древности» иудейского народа, против Апиона, при девятнадцативековой давности, все-таки, едва ли не лучшая апология, когда-либо противопоставленная иудаизмом антисемитизму. Иосиф Флавий, — Иосиф бар Матафия, — родился в зиму 37-38 году нашей эры, он — ровесник Нерона. Стало быть, в пору предполагаемого гонения Неронова ему исполнилось 26—27 лет. Он был уже известен в народе своем, честолюбив, отзывчив, любопытен. События века имели в нем не праздного зрителя: историю шестидесятых годов своего столетия он разработал впоследствии в трех знаменитых своих произведениях — «Об иудейской войне», в «Иудейских древностях» и в «Автобиографии». Жизнь римского иудейства должна была особенно интересовать его, романофила вообще, а к тому же лично побывавшего в Риме, в качестве члена депутации, отправленной к цезарю Нерону иерусалимским священством в 63 году с ходатайством по одному религиозно-политическому вопросу. Хронологически Иосиф легко мог быть очевидцем процесса ап. Павла. Во всяком случае, он был свидетелем отношений между общинами иудейской и христианской в самый канун Неронова гонения. К великому изумлению потомства, отношения эти совершенно не отразились в книгах Иосифа Флавия, равно как не обмолвился он ни одним словом и о катастрофе 46 года.
При каких условиях возможно, считая факт гонения несомненным, предполагать, будто иудейский историк мог пропустить без внимания столь многозначительный момент летописи своего века?
