– Везунчик, – кивнул Костя.
– А что, а кто это с ним? А куда они идут? – сгорая от любопытства, спросил Валька Воробьев. Он не очень хорошо стоял на коньках и почему-то надеялся, что Аркадий ему покажет нужные приемчики.
– Тебе какое дело, салага? – обозлился Кисель. Валька прыгнул в сторону от занесенной над ним воспитательной руки Киселя, споткнулся и упал. Сидя на льду – Киселю лень было нагибаться, чтобы закончить начатое, – Валька хихикнул и, приставя козырьком ко лбу руку в разорванной варежке, вгляделся в уходящих с катка Аркадия и незнакомую девушку. Девушка, словно почуяв его взгляд, обернулась. Валька вскрикнул от неожиданности: он узнал это бледное лицо и стройную фигуру.
– Это же она, – пробормотал он. – Это она! – закричал Валька.
– Да кто она? Не голоси! – прикрикнул суровый Кисель.
– Она. Софья Краузе. – Неизвестно почему, но Валька вдруг отчетливо ощутил, как его до костей пробирает ледяная дрожь, могильный холод, от которого не спрячешься и не согреешься.
– С ума сошел? Она инвалид, дурила ты! Выяснили уже, – скучным голосом сказал Кисель.
Вальку осенило:
– Значит, это та, другая! Ледяной истукан! Ходит… Как Аркаша не видит, что это она? Забыл он, что ли?!
– Что ты несешь, дура-салага?!
И суровая рука Киселя все-таки настигла Валькину макушку.
* * *
После смерти Аркадия Баранова Валька забросил коньки в самый дальний угол под диван и больше ни разу не навещал Ухажерский каток на Чистых прудах. Он страшно боялся, что Ледяная Дева в конце концов придет и за его жизнью. Ведь она мстила за обиду ее двойника – Софьи Краузе.
Валька пытался предупредить товарищей… Но они над ним только посмеялись.
Неизвестно, как Ледяной Деве удавалось отводить глаза своим жертвам, но, очевидно, ей это было легко: ни один из мальчишек, встретившись с ней, ничего не заподозрил. К началу весны все обидчики Софьи были уже мертвы.
Валька успокоился только тогда, когда с дома у Чистых прудов сняли вывеску Краузе. А случилось это в конце марта. Часовщик и его дочь навсегда покинули город, когда зазвенела первая капель и повеяло весной. Спустя неделю ледоход вскрыл реки, и о катках и зимних забавах забыли все.
Валька надеялся, что вместе с холодами ушла навсегда и Ледяная Дева.
И она, конечно, не должна вернуться.
Всякое однажды сотворенное зло кратковременно, как порыв ледяного ветра.
Но вот сам ветер…
Он, как известно, «возвращается на круги своя».
