«Красотка» Софья Краузе, с которой «делали фигуристку», как выяснилось, жила возле самого Ухажерского катка. Вообще-то, разговор о сходстве Валька подслушал нечаянно: его еще насмешило тогда странное слово «прототип», которое повторяли художник Брунов и какая-то дама, его собеседница.
– Прототип, во! Это получается то ли поп, то ли тип! – захлебываясь от смеха, рассказывал Валька и размахивал руками.
– Да спокойнее ты, салага! – степенно и недовольно вымолвил Аркаша. – Ну, где тут? Показывай!
– Да вот, вот. Вон ее дом! – И Валька указал рукой на скромный деревянный дом на углу улицы. Крупная вывеска над крыльцом «Часовщик Ф. Ф. Краузе. Починка, скупка, продажа, комиссия часов» отчасти подтверждала его слова.
– Она там все время в окне торчит, я сам видел!
– Хорошо бы ее наружу выманить…
– Да как?
Гимназисты подошли ближе к указанному дому и огляделись. В нижних этажах на окнах занавесок не было: здесь располагалась, конечно, лавка часовщика, его рабочие комнаты. На втором этаже окна затянуты кисеей. В третьем окошке кисея слегка колыхнулась и сдвинулась: гимназисты увидели милое девичье личико.
Мальчишки, все как один, вздохнули и замерли: совсем юная девушка на втором этаже была поразительно красива.
– А что? Похожа… – присвистнул Кисель.
– Она, точно, – пробасил Лева.
– Красуля, – согласился Аркадий. – Черт, да я прямо втюрился! – словно бы удивляясь самому себе, сказал он.
– Втюрился? – ухмыльнулся Валька. Лева и Стас хихикнули. Аркаша сердито глянул на приятелей, и они замолчали, а нетерпимый Кисель не преминул отвесить Воробьеву еще один подзатыльник в воспитательных целях.
Девушка в окне робко выглянула из-за занавески. Она увидела направленные на нее восхищенные мальчишечьи взгляды и застенчиво улыбнулась в ответ. Столь явно выказанное ей мужское внимание не пугало ее, скорее, напротив. Софья Краузе поглядывала на ребят с интересом.
– Но как познакомиться-то с ней? – деловито спросил Аркаша. – В дом же прямо так не вломишься! Без рекомендаций и все такое…
Гимназисты задумались.
– Тю! Да чего проще! – воскликнул ловкий, никогда не теряющийся хохол Василенко. – Пиши, Аркаша, записку крале!
– Как же ты ее передашь? – нахмурился Аркадий.
– То мое дело, – хихикнул ловкач. – Пиши давай!
Аркаша пожал плечами, вынул из портфеля карандаш и на вырванном из тетради листке, расположивши писчую контору на спине у Валика Воробьева, принялся сочинять послание. Подсмеиваясь и пихаясь локтями, мальчишки то и дело заглядывали в его писанину и давали советы, один другого непристойнее…
