Алексей Аркадьевич нервно хихикнул.
– Неужто за гривенничек да в любой? А ежели я далеко живу?! – глумливо поинтересовался он у возницы. – Неужто себе в убыток повезешь?
– А где бы ни жил, барин! Мне и коням моим все едино… убытка не будет, – равнодушно проронил в ответ невидимый возница. У него как бы отсутствовало лицо и вообще человеческая внешность: всю фигуру ночного извозчика скрывала густая тень, что настораживало Алексея Аркадьевича. Было б куда спокойней встретить живой человеческий взгляд – пусть даже недобрый, с воровским прищуром… Черные лошади, невидимые в ночи, хищно и нетерпеливо всхрапывали.
Внезапно Алексей Аркадьевич расхохотался. Ему пришла в голову отчаянно смешная, хоть одновременно и горькая мысль: бояться ли ему разбойников, грабителей, лихих людишек, вспарывающих животы, перерезающих горла ради кошельков, – бояться ли их ему? Ему, задумавшему самоубийство и вот только что, минуту назад, хладнокровно назначившему себе не пережить эту ночь?! Вот уж глупости! В его ситуации самый лютый грабитель оказался б только кстати. Избавил бы от греха… Алексей Аркадьевич потянулся рукой, чтобы перекреститься, но кони в темноте неожиданно всхрапнули и шарахнулись. А возница сердито прикрикнул:
– Эй, барин, коней моих испугал!.. Садишься, что ль, али как? За гривенник! Никого в такое время не поймаешь везти. Смотри, все улицы пусты. Со мной не поедешь – на своих двоих топать придется. К утру только, может, дойдешь… За гривенник!
– Да у меня, может, и гривенника нет! – усмехнулся Алешенька. – Я, знаешь, только что все проиграл… До копейки денежки спустил.
– Дело известное, – подтвердил возница. Голос у него теперь звучал сыто и на редкость благодушно.
Несчастный Алексей Аркадьевич был не только в расстроенных нервах, но и пьян (а на трезвую голову разве выдержишь шесть часов кряду проигрывать?). В голове у него все мешалось и плыло. Он все что-то пытался сообразить, но ничего путного не складывалось… Возница снова пристал:
– В карманах-то посмотрите!
– Да нет у меня ничего! – в раздражении воскликнул Алексей Аркадьевич. – На, смотри!
И вывернул было карман, намереваясь показать его пустоту. Но из кармана, как назло, выпала и, звякнув, покатилась по мостовой серебряная монета. Алексей Аркадьевич растерянно поднял ее и повертел в руке. Гривенник. Дичь какая. Он минуту назад держал руку в том самом кармане и мог бы поклясться, что никакой монеты в нем не имелось!
А все-таки садиться в серый экипаж Алексею Аркадьевичу не хотелось. Но упорный возница не отставал, а никаких аргументов против поездки Всесвятов так и не придумал. Хотя к чему бы тут аргументы? Сказать приставучему неуместному доброхоту: пошел вон! Да и все дела.
