Я не уловил связи, но на всякий случай сказал:
— Раз вы так к нему относитесь, вам следует ему помочь.
— Я бы и помогла, если бы имела на то возможность.
— Может быть, мне удастся что-нибудь сделать в этом плане. В прошлую пятницу вы все были на совещании в офисе Джима Бииба. Обри положил одну из своих рекламных карточек на письменный стол Бииба. Вы ее забрали, и что вы с ней сделали?
Она какое-то мгновение внимательно смотрела на меня, потом покачала головой:
— Нет, вам все же придется где-то раздобыть резиновый шланг и клещи, чтобы с их помощью вырвать мне ногти. Но даже в этом случае я могу запираться.
— Вы не брали его карточки?
— Нет.
— Кто же ее взял?
— Не имею понятия… если она вообще была.
— Разве вы не помните, как Обри положил ее на стол? Вы ее там не видели?
— Нет. Но это уже начинает походить на настоящий допрос. Вы ведете расследование?
Я кивнул:
— Это называется «двойным ложным прессингом». Сначала я заставляю вас отрицать, что вы дотрагивались до карточки, что я и проделал. Затем я предъявляю одну из карточек Обри в целлофановом конвертике, сообщаю вам, что на ней имеются следы чьих-то пальцев, скорее всего ваших, так что не осмелитесь ли вы позволить мне снять ваши отпечатки? Вы боитесь отказать и…
— Покажите же мне, как берут отпечатки пальцев. Я никогда этого не видела.
Сознаюсь, мне стало любопытно. Искала ли она физического контакта потому, что такова была ее натура, или же она рассчитывала обольстить меня, или же просто забавлялась от безделья? Чтобы найти ответ, я поднялся, подошел к ней, положил протянутою ею руку на свою ладонью вверх и наклонился над ней, чтобы рассмотреть кончики пальцев. Казалось, ее рука заверяет меня, что не имеет ничего против предстоящей процедуры. Кончиками пальцев левой руки я раздвинул ее пальцы. Разумеется, мое внимание было полностью поглощено работой. То ли дверь из наружного холла в фойе открылась совершенно бесшумно, то ли она все же тихонько скрипнула, но я не обратил на это внимания. Так или иначе, мое исследование было прервано тем, что Энн неожиданно крепко сжала мою руку, выпрямилась и завопила;
— Не надо! Вы же делаете мне больно! Ох, Норман, — благодарение Богу!
Я не смог быстро обернуться, потому что она не отпускала мою руку. Для женщины ее сложения, она была необыкновенно сильной.
Полагаю, что Норману Хорну, подошедшему сзади, могло показаться, что держу ее я, а не она меня. Но даже если так, то все равно было ясно, что я сейчас повернусь и увижу его. Так что ему следовало бы сдержать свой порыв, хотя бы до того момента, как я увижу, с кем имею дело.
