Зі сходу не вернулись «москалі».
Тепер ви знов, позв’язувавши кості,
Торгуєте і оптом, і вроздріб,
Нових катів припрошуєте в гості
На українське сало і на хліб.
Ви будете тинятись по чужинах,
Аж доки дідько всіх не забере,
Бо знайте — ще не вмерла Україна
І не умре!
«БЕРКУТ»
Не беспредельщиной, не сбродом
Распят, порублен, ослеплён
И в кровь сожжён своим народом
Присяге верный батальон.
Приговорённые не ропщут,
Готовы умереть за так.
Они опять идут на площадь,
Где обезумевший чудак
Заточку заведет под ухо,
Яремную прошьёт насквозь,
А удивлённая старуха
Очередной вколотит гвоздь.
Пусть облака плывут нестройно,
Идут вослед — по одному...
И им уже совсем не больно,
Ведь там не больно никому.
ВОЙНА
Ну что, гниды, привет!
Скольких убьёте ещё?
В Славянске гуляет смерть —
В мозг, в печень, в плечо.
Враг пришёл в Краматорск.
Господи, помяни!
Мёртвый ложится воск
На ясные лица Твои.
В Одессе сжигают живьём,
А тем, кто летит в асфальт,
Так и орут: «Добьём!» —
И добивают ребят.
Только и ваш черёд
В сердце моё проник —
До Киева доведёт
Вырезанный язык.
ИЮНЬ
Ю. Юрченко
Все-таки, как это зыбко:
Тихий клыкастый сосед,
Баба вот эта, улитка,
На теплотрассе, в обед,
Скромные русские парни,
Пьющие водку с горла,
Пышный джигит у пекарни,
Прочие чьи-то тела.
Ведь через час миномётом
Хряснут им всем по глазам —
Запросто так, мимоходом,
Души взметнув к небесам.
ДОРОЖНАЯ ПЕСНЯ
Рай земной недоступен,
На пороге — война,
Но у нас-то есть Путин,
А у них — ни хрена!
Есть отцовская вера
И зимы седина,
Кофты есть из мохера,
А у них — ни хрена!
Предков старые фото.
Снег идёт и идёт…
Есть Господь наш, и Он-то
Русских точно спасёт.
ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНСКА
Знаю я, что будет дальше,
Как продлится этот час —
Будут гибнуть дети наши,
Если бы в последний раз!
А потом придет хана вам.
Время — сеять, время — жать,
По оврагам и канавам
Снова мёртвыми лежать.
Вперемешку, вместе с нами,
Адский впитывая зной, —
С дочерями, сыновьями
Бывшей Родины одной.
Александр Курапцев (Старобешево — Санкт-Петербург)
* * *
А мы сатанеем без дел и без денег,
являя собою голь,
устами младенца глаголет младенец,
проглатывая глагол,
пророчит-морочит, блаженного корчит,
местами кривит уста,
и глас вопиющего шамкает молча,
вещать и звучать устав.
Небесною манной набиты карманы,
висит на ушах лапша,
но, мало-помалу, от самообмана
становится шире шаг,
со скрипом врывается в лёгкие воздух,
волшебный, как порошок,
и варится время, не верится в возраст,
а шёпот шуршит, как шёлк.
И мы оставляем кресты и окопы
