Так никогда и не стало известно почему, но именно двоюродная бабушка Милагрос сообщила дону Педро, что дяди и дедушка ушли теребить эспарто в горы. Возможно, это был момент слабости. Барчук разозлился.
– Да как эти босяки осмелились? Чтоб завтра же они покинули дом. Не хочу снова видеть их на моих землях.
Милагрос испугалась. Двоюродная бабушка не ожидала такой категорической реакции. Она только стремилась снискать большего расположения своего барчука. Но вред уже был нанесен. Меньше чем через месяц после приезда в пойму Сегуры дедушка и бабушка остались на улице на неопределенное время.
– Господь прижимает, но не душит… – говорил дедушка.
Один из жителей Ла-Парры, у которого был маленький пустующий дом, предложил его дедушке, чтобы они с бабушкой в нем жили, пока не найдут что-нибудь получше. Вся семья переехала туда. Они подремонтировали дом, как смогли, и использовали его несколько лет.
Через некоторое время после случившегося дон Педро, должно быть, признал, что переборщил, и сказал дедушке, что тот может вернуться в дом, из которого ушел, и снова работать на его землях. Но для Антона Красного такое проявление своевольной и своенравной власти было достаточным для того, чтобы вежливо отказаться от предложения. Он не хотел иметь рабскую зависимость от барчука. Однако из-за нужды, которую испытывала его семья, дедушка с радостью принял предложение о работе в имении, но в качестве подёнщика с регулярной еженедельной оплатой.
– Дон Педро, пока мы не будем возвращаться в ваш дом, лучше мы останемся в этом. Так мы избежим конфликтов и недопонимания. Каждый в своем доме, а Господь в доме каждого.
Отношения между двоюродной бабушкой Милагрос, дедушкой и бабушкой стали прохладными вследствие того инцидента, и, хотя они по-прежнему общались, между ними сохранялась дистанция. Однако, иная ситуация была с ее мужем, Бенедиктом, и с их детьми, потому что с каждым днем отношения с двоюродными братьями становились все теплее.
В свою очередь Милагрос по-прежнему сообщала своему барчуку обо всем, что происходило в посёлке и в его имении. Ее одержимость доном Педро усиливалась со временем и приобрела нелепые формы, так, например, она не позволяла своим собственным детям есть плоды инжирных деревьев, которые полудико росли на склонах водных каналов.
С самой вершины холма, где располагался дом, в котором жила Милагрос, она держала в поле зрения все орошаемые земли, прилегающие к нему, и контролировала все, что там происходило. Ей нравилось мочиться стоя. Тучная, одетая в черное платье, она уходила далеко от дома и устраивалась на краю откоса, где начинался спуск со склона холма. Там Милагрос производила осмотр угодий, пока мочилась. Вдруг раздавался её грозный голос…
