И он снова рассмеялся мелким, дробным смехом...
После этой встречи, Анненков-Рябинин наконец решил обратить внимание на цесаревну. Собственно говоря, ситуация с лямур а труа его несколько напрягала: Сашенька, конечно, прекрасная девушка, но... Все-таки во времена его молодости это считалось развратом, а развратником полковник спецназа никогда не был. Машиной смерти, универсальным солдатом, хорошим наставником - был, а вот развратником - нет. И кроме того Львов-Маркин уже давно стал ему настоящим другом, а как поется в старой песне: 'Ну, а случись, что он влюблен, а я на его пути, уйду с дороги - таков закон: третий должен уйти '.
Так что Борис решил обратить свое благосклонное внимание на Ольгу свет Николаевну, хотя и тут тоже наблюдалась какая-то неправильность: девица Императорской фамилии сперва оказывала знаки внимания тому же Львову. Но тут Глеб сразу пояснил: нет у него ничего с цесаревной, не было и никогда не будет...
- ...Вот же ж - герой девичьих мечт, чтоб им, дурам, пусто было! - кипятился Львов. - Морда - вся в шрамах, зубы - наполовину стальные, молодые солдатики от моего вида потихаря крестятся, а этим, вишь, неймется! 'Ах, генерал, вы герой! Ах, вы, верно, ничего не боитесь! Вы - точно старинный рыцарь! И в бой идете ради своей дамы сердца, ведь правда?!' - зло передразнил он кого-то писклявым голоском. - Так что ты даже не думай, Борь: действуй!..
Анненков принялся действовать и буквально на третий день уже катался с цесаревной на лодке, мучительно вспоминая какие-нибудь подходящие к данному моменту лирические стихи или томные романсы. Впрочем, тут ему неожиданно помогла Сашенька, подсказав несколько вещей Эдуарда Асадова , которого она нежно и трепетно любила в прошлой будущей жизни и знала наизусть не менее двух десятков стихотворений. Кроме Асадова в дело пошли лирические песни Высоцкого и бессмертное 'Жди меня' Симонова, так что цесаревна размякла и 'поплыла'. Расставаясь она неожиданно крепко обняла своего кавалера, прижалась к нему, и жарко шепнула:
- А ты вовсе не страшный. И никакой не муфлон, - после чего Анненков сохранил спокойное выражение лица лишь титаническим усилием воли...
Роман с цесаревной развивался бурно и страстно, девушка то ли изголодалась, то ли просто хотела чего-то эдакого, неземного - того, чего здешние кавалеры дать не могли. Анненков-Рябинин слишком сильно отличался от ровесников из нынешнего времени своим виденьем мира и ситуаций, своими представлениями об ухаживании, любви, приличном и неприличном... Ольга чувствовала себя победительницей: ни у кого нет ТАКОГО возлюбленного!
