– Видите ли, сэр…
– Не надо, Бэрримор, я все понял!
Дик тоже припомнил анекдот про легендарного слугу:
– Бэрримор, любите ли вы свою жену?
– А чем же она хуже других женщин?
– Не уходите от ответа. Любите ли вы свою жену?
– Да кто же ее не любит, сэр?
– Я вас серьезно спрашиваю.
– Я вообще люблю женщин, сэр!
Моника и Лизетт были в восторге. Отец прикрикнул на них снизу: не очень-то там шумите! Дик, скорчив страшную мину, приложил один палец к губам, а другим погрозил девушкам, отчего обе прыснули и просто зашлись от смеха. Тогда наверх поднялся Гастон, он сказал дочерям что-то укоризненное и поставил на плетеный короб медный тазик, кувшин с горячей водой и бритвенный прибор. Дик пристроился перед зеркальцем, которое держала перед ним Лизетт, и осторожно коснулся бритвой заросшей щеки. Девушка же норовила пустить солнечный зайчик в глаз англичанина и радостно смеялась, когда он строил ей ужасные рожи. Со смехом пополам Дик все же соскоблил трехдневную щетину, и бритву взял Майкл. Все опять повторилось под неописуемое веселье сестер, потому что Майкл строил еще более уморительные гримасы. Лунь от бритья отказался, он благоразумно это сделал еще утром у Яцека. Тем временем Гастон притащил третий тюфяк и о чем-то долго говорил с Диком.
– Выходим завтра утром, – кратко пояснил тот суть беседы. – Надо хорошо выспаться.
Лунь с удовольствием растянулся на тюфяке – спина, перетруженная за день, давала себя знать, и он очень опасался очередного приступа боли. Летчики же безмятежно резались с сестрами в карты на поцелуи и поцелуйчики.
Наутро, наскоро выпив по чашке цикория вприкуску с козьим сыром и черствым хлебом, все вышли во дворик, где стояли приготовленные к неблизкому пути три велосипеда: два мужских и один дамский. Дамский достался Луню, и он приспособил на багажнике свой чемоданчик. На остальных, усадив сестер на рамы, поехали Дик с Майклом. Со стороны, должно быть, казалось, что кавалькада молодых людей отправилось на загородный пикник. Дорогу показывала Моника. Узенькое шоссе, обсаженное тополями, резво бежало под колеса. «Только бы не подвела спина!» – молил Фортуну Лунь. Но ноющая боль была пока терпимой.
Дорога вела на север, к морю. Вокруг расстилались плантации сахарной свеклы, спаржи, турнепса и чего-то еще неведомого Луню. Время от времени их обгоняли немецкие грузовики и редкие легковушки. Если в кузовах сидели солдаты, они радостно оживлялись при виде велосипедистов и отпускали непристойные шутки. Но в целом все было спокойно.
