Хрупкий лед | страница 27
И Настя с Сашкой, который на правах старшего руководил их передвижениями, радостно носились по квартире туда-сюда.
И все-все это казалось ей искристым и звонким. Все запахи переплетались между собой, смешивались с ароматом хвои и мандарин, и, как ни странно, эта какофония не отталкивала, наоборот, делала праздник очень «вкусным» и потрясающим.
Утром, с самого-самого утра, еще до того, как окончательно посветлело на улице, тетя Наташа забрала ее из приюта. Мама Саши где-то смогла раздобыть целых два пригласительных на детский утренник. И они с Сашкой, который ворчал, что уже большой, чтобы выряжаться пиратом и водить хоровод с мелкотней, пошли смотреть представление. У Насти тоже был костюм. Бабушка Аня пошила ей наряд лесной феи из какого-то старого платья. И Настя то и дело подбегала то к зеркалу в холле детского дома культуры, то заглядывала в отражения окон — любуясь на себя. Даже Сашка перестал ворчать, увидев, сколько восторга принес ей этот утренник. Улыбался, подшучивал, дергал ее за ухо, но все равно — начал вместе с подругой искренне радоваться празднику.
А Настя — она не просто радовалась. Она, казалось, всей кожей впитывала каждый звук и мерцание мишуры, загадочное покачивание елочных игрушек, отражающих блики света. Даже представление показалось ей самым настоящим. Не игрой актеров, а всамделишней историей, разворачивающейся на ее глазах. Никогда, даже будучи самой маленькой, она не воспринимала представления так. А теперь — теперь верила в сказку. И все — благодаря немногословному, но такому доброму и веселому мальчишке, который сидел рядом, хохоча над игрой актеров на сцене. Ее самому лучшему, настоящему и единственному другу — Сашке.
Все последние месяцы стали сказкой для Насти, и все из-за него. Никогда бы она не поверила, что в ее жизни может появиться друг. А он не только появился, но и целую «семью» с собой привел. И пусть Настя понимала, что тетя Наташа не ее мать, и пусть давала себе отчет, что Анна Трофимовна — в принципе, совсем чужая женщина, это никак не отражалось на ее восприятии. Эти несколько человек стали настолько близки и дороги ей, что Настя даже не смогла бы выразить степень своих ощущений словами. Они были единственной семьей, которую она знала и имела. И пусть Вера Семеновна несколько раз предупреждала ее, чтобы Настя не привязывалась к тем очень сильно, ведь удочерить тетя Наташа ее никогда не сможет, не позволят ей. Пусть объясняли девочке, что все эти люди — чужие ей, Настя кивала головой, и не верила. Ведь в душе точно знала — нет у нее людей ближе и родней.