Лиля была возбуждена, как выразился Догерти — «вся сияла». На ней было платье из очень мягкой темно-коричневой ткани со свободными рукавами и воротником, украшенное на груди кремовыми кружевами.
Ее глаза поблескивали, а губы были полуоткрыты, словно в предвкушении чего-то необыкновенно приятного. Должно быть, она как раз думала о том, что в двенадцать часов будет обедать с Ноултоном.
Когда к ее столику приблизился Дюмэн, она подняла голову и мило улыбнулась.
— Вы — сама элегантность, — промолвил коротышка, восхищенно ее оглядывая.
— Какой же француз может обойтись без комплиментов? — парировала Лиля.
— Нет, действительно так, — возразил Дюмэн и напрямик спросил: — Вы были дома вчерашний вечер?
Лиля изобразила на лице удивление и ответила:
— Отчего же — нет. Была на концерте.
Дюмэн не стал откладывать дело в долгий ящик:
— Я знай, с этим Ноултон.
Лиля ничего не ответила. О Ноултоне Рыцари с ней уже много дней не говорили.
— Так или нет? — продолжал настаивать Дюмэн.
— Да, — призналась она.
Коротышка-француз продолжил:
— Вы должны извинить меня, что я говорить так откровенно. Когда-то давно мы сказаль, что он не ошень хороший, но вы продолжает с ним встречаться. Дорогой мадемуазель, вы думаете, мы не знаем? Мы же только о вас позаботиться.
— Но зачем? — возмутилась Лиля. — Знаете, мистер Дюмэн, если кто-то еще будет говорить со мной таким образом, я не на шутку рассержусь. Но я знаю, что вы делаете это из добрых чувств, и поэтому пока не стану вас обижать. Но буду вынуждена сделать это, если еще раз речь зайдет о Ноултоне. Он тоже мой друг.
— Только это? — требовательно спросил Дюмэн.
— «Только» — что вы имеете в виду?
— Только друг?
— А кем еще он может быть?
— Мой бог! — взорвался Дюмэн, возмущенный ее деланым притворством. — Кем еще? Что, по-вашему, может хотеть шеловек вроде Ноультон от такой симпатишный девушка, как вы? Дружбы! Ха! Это такой дружба, что…
Но, увидев побледневшие щечки Лили и ее сверкнувшие глаза, он осекся. Она ничего не говорила, да в этом и не было необходимости. Дюмэн в течение нескольких секунд выдерживал ее взгляд, а потом стремительно обратился в бегство.
Приятели ждали его в бильярдной, которая в это время — в одиннадцать часов утра — была почти пустой. Они окружили француза и стали требовать отчета о его успехах.
— Остается сделать только одна вещь, — вздохнул Дюмэн, — приконшить этот Ноультон. Она ошень рассердилась. Последние два месяца я думаль, что лучше повременить, но сейчас — она его любит. Это видно по ее глазам. Он есть большой негодяй!
