— Простите, я сейчас все поправлю. Я не хотела, честное слово, — забормотала Арха, тычась во все стороны, как слепой щенок, и не соображая, как ей избавиться от чернильницы. — Правда, я заплачу… Сейчас, одну минуту… Я…
Кто-то подошёл к лекарке, освободив её от проклятой «непроливашки».
— Фух, спасибо большое, я сейчас все…
— А мне кажется, что все уже случилось, — сообщил тот самый неизвестный кто-то с таким характерным, чуть тянущим гласные, выговором.
Арха резко развернулась, едва носом не ткнувшись в зелёную студенческую мантию. Девушка медленно и нехотя подняла голову, любуясь ехидной усмешкой шавера. Обладателя жёлтых, чуть прищуренных глазищ ведунья явно забавляла. Но ей не привыкать служить для лордов развлечением.
Студентка хотела отступить назад. И с ужасом поняла: отступать ей некуда. Под задницу предательски ткнулся подоконник. А ушастый оказался близко, слишком близко даже для весьма раскрепощённых манер, считающихся в университете нормой. При желании ведунья могла просунуть между ними руку, но ничто другое в щель уже не поместилось бы. Арха даже чувствовала тепло его тела. Конечно, температура у кошаков всегда держалась выше общей нормы. Но этот факт как-то не оправдывал такую… близость.
Так шавер ещё и наклонился вперёд, потянувшись к стеклу рукой. И ведунье пришлось изображать гимнастку, прогибаясь назад и почти касаясь лопатками подоконника. Иначе ушастый лёг на неё.
«И в этот момент вошёл муж!» — рявкнул здравый смысл лекарки, тихо ухихикиваясь и явно издеваясь над собственной хозяйкой.
К несказанному счастью Архи, никто не вошёл. И даже шавер, сняв со стекла прилипший листок, отступил назад. Всего на шаг, но у девушки, по крайней мере, появилось свободное пространство для того чтобы дышать.
Желтоглазый внимательно изучил страницу. Поднял с полу несчастный том и едва ли не обнюхал его. Потом, ни слова не говоря, развернулся и куда-то направился. Не иначе как закладывать ведунью библиотекарю. Арха хотела его окликнуть, но гордость не позволила. Зато она ничего не имела против того, что лекарка поплелась, с поджатыми как у нашкодившей кошки ушами, за шавером.
Но дальнейшие действия студента ведунью озадачили. Он не свернул в проход между стеллажами, направляясь к конторке библиотекаря. Вместо этого ушастый положил искалеченную книгу на читательский стол. И, бросив Архе: «Жди!», куда-то умотал.
Девушка растерянно, ничего не понимая, уселась на стул, положив перед собой листок с недорисованной печенью. Кстати, теперь, когда через бумагу не просвечивал рисунок атласа, её творение выглядело неубедительно. Орган опять больше всего напоминал груду тряпья да, вдобавок, оказался ещё и косым. Но ведунья даже расстроиться не успела. Шавер вернулся, выложив на столешницу полоски тонкой, почти прозрачной, бумаги, чистую тряпку, ножницы и какую-то баночку с плотно притёртой крышкой.
