Хотя Хаббл проявлял себя как явный «ястреб» в вопросах войны и мира, он, несмотря на оказываемое давление, не захотел участвовать в Манхэттенском проекте. Его публичное выступление после атомной бомбардировки Хиросимы, в котором он критиковал использование ядерного оружия, достойно уважения. По мнению Хаббла, необходимо было всеми силами избегать этого, например создав международное правительство и могущественную полицейскую структуру, иначе цивилизация могла уничтожить сама себя и вернуться в палеолит. Эйнштейн выражал похожее мнение: когда его спросили о том, каким будет оружие Третьей мировой войны, он ответил, что не знает об этом, но оружием четвертой станут камни и палки.
За руководство баллистической лабораторией Хаббла наградили медалью за заслуги перед обществом. Он так гордился этой наградой, что всегда прикреплял ее на костюм, выходя в свет.
ЛЮБОВЬ В ЖИЗНИ УЧЕНОГО
На основании имеющихся фактов мы можем говорить, что единственной любовью Хаббла была его жена Грейс. До нее Эдвин проявлял не слишком большой интерес к противоположному иолу. Правда, иногда вспоминают о его юношеской влюбленности в Элизабет — прекрасную девушку (по словам его сестры Хелен), которая не вполне соответствовала строгим требованиям, установленным тетушками Эдвина. Эта влюбленность была очень краткой, она началась и завершилась во время летних каникул в Спрингфилде, недалеко от ранчо Хабблов. Кроме той неизвестной Элизабет, единственной любовью Эдвина была Грейс Лейб. Ученый никогда не был заподозрен в супружеской неверности, они с женой прекрасно понимали друг друга, разделяли мечты и идеи, включая англофильство и уважение к военной дисциплине.
Высокомерие и английский акцент, раздражавшие коллег Хаббла, очаровывали женщин. Однажды, когда Эдвин рассматривал на свет пластинку, в лабораторию пришли мужчина и две женщины. Мужчина был астрономом из Лика, он должен был установить ультрафиолетовый спектрограф на 100-дюймовый телескоп. Одна из женщин, Элна, была его женой, а вторая, Грейс, ее родственницей. Грейс в тот момент была замужем, однако, увидев Хаббла, поняла, что это любовь с первого взгляда:
«Вид астронома, рассматривающего на свет пластинку, не должен был показаться мне таким уж необычным. Но дело в том, что этот астроном был похож на олимпийского бога: высокий, сильный и красивый, с плечами Гермеса, [...] с доброжелательным спокойствием. Это действительно было необычно».
МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ
