В коридор выходит доктор, и говорит о том, что Моник лучше и можно ненадолго навестить ее. Поэтому все родные Майка заходят в палату, но я так и продолжаю стоять в коридоре. Не хочу, чтобы она сказала, что это моя вина и все начали осуждающе смотреть на меня.
- Ты чего стоишь? Пошли, – Майк выглядывает из палаты, хватает меня за руку и затягивает внутрь. Сквозь пищащий сигнал, который отражает ее сердцебиение, я слышу всхлипы, и начинаю оглядывать палату, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Только сейчас, когда вся койка старушки была окружена людьми, я поняла, что не успела даже познакомиться со всеми. Кроме отца Майка, здесь еще находился какой-то мужчина и три женщины, примерно все одного возраста – за пятьдесят или даже шестьдесят.
- Тетя, смотри, кого мы тебе привели, - говорит Сандерс, и проталкивает меня к койке.
- Кира, милая.
- Моник, - хватаю ее за руку. – Простите меня. Пожалуйста, простите, что довела Вас до такого состояния, но мне так хотелось утешить Вас хоть чуть-чуть. Я передала Ваши вещи семье и…
- Милочка, все хорошо. Я уже старая и разволновалась, сама ведь понимаешь, что я уже не могу переживать такие неприятности в одиночку. Хорошо, что ты оказалась рядом. Ты мне напомнила солнышко, - улыбается старушка. – Такая теплая, и яркая, и нежная. Хотела бы я Майк, чтобы у тебя была такая невеста. Видели бы вы ее. Из сотни пассажиров она не отходила от меня. Прилипла как заботливая пиявка. – Все начинают весело хихикать.
- Уж я-то могу представить, усмехается Майк и берет руку Моники. – Мы хорошо ее научили. Хоть она и бывает занозой в заднице.
- Дак вы уже были знакомы? – удивленно спрашивает старушка.
Были ли мы знакомы? Конечно, были, и не только так как она думает. В воспоминания снова врывается наша ночь, его член у меня во рту и его возбуждающие звуки, вырывающиеся из груди. От этого щеки наливаются румянцем, и я стараюсь не смотреть на Майка, хотя боковым зрением вижу, что он тоже думает о той ночи и нежно улыбается.
- О да, мы были знакомы. Она мне на экзамене чуть челюсть не сломала. И я очень рад, что ты оказалась на рейсе Киры. Хоть для нее это старт карьеры, но думаю, что такие ситуации ее только закалят.
Я смотрю на Майка, который с таким трепетом и заботой смотрит то на меня, то на Монику. От этого в груди зарождается какое-то тепло, которого не было раньше. Я смотрю на Сандерса по-другому. Этот засранец может быть действительно милым, и это не укладывается пока в голове, но явно трогает мое сердце, что может привести к тому, что я все-таки потеряю от него голову. Чего мне совершенно не хочется. Я моментально понимаю, что только что произошло: я стою в палате с его семьей, которые смотрят на меня как на члена семьи за то, что я помогла старушке. Я познакомилась с отцом Майка. А сам Майк не сводит с меня глаз, в которых читается гордость и некий трепет. Черт. Я вляпалась по самые уши!
